Сказание о Доме Вольфингов

О солнце, на небе ты ярко блистаешь,
О солнце, ты много чудесного знаешь!
Ты видишь и дом богача на земле,
И беды, и горести в призрачной мгле.

И ты наблюдаешь за дивным народом,

За страхом, сомненьем и дней хороводом,
Ты видело Пламя, что из лесу вдруг
На город обрушилось, сея испуг.

То в город пришёл смуглолицый владыка,

И город затрясся от стонов и криков,
Стена пошатнулась и кровля сгорела,
Ты, солнце, на это спокойно смотрело.

Когда же недолгая ночь миновала,

И взору картина убийства предстала,
На это ты, солнце, взирало с небес,
Твой свет золотой не померк, не исчез.

Любовник Зари, ты нам друг или недруг?

На землю бросаешь лучи свои щедро,
На слабых людей, что в лесу затаились,
В неведомой чаще, как звери, укрылись.

Ты видел, как люди от страха сжимались,

По лесу ползли, унывали, скитались
Не год и не два – много лет, час за часом
Отсчитывал время ты нам безучастно.

Заря повторялась назавтра зарёю

И осень сменялась зимой и весною,
Но Волк одолел этот путь, и лучи
Твои озарили стальные мечи.

Песня закончилась, и отряд жителей Леса шумно, словно воды реки, прорвавшей дамбу, занял оставленное для них место. В свете утреннего солнца они размахивали над головой блестящими мечами, и из их строя послышались необычные крики, перемешанные с радостными воплями, но вскоре их обеспокоенные передние ряды подались назад и упорядочились. Блестящие мечи застыли вертикально в их руках. Все, кто видел этот отряд, мог бы назвать его Ужасом Битвы и Воздаянием врагам. Вооружены они были хорошо, ибо хотя многое из их вооружения было старым и слегка поношенным, но сделали его умелые кузнецы древности. Кроме того, если у кого-то и не нашлось подходящего собственного вооружения, то его выковал Старейшина со своими сыновьями.

Пред этой стальной стеной стояли два высоких воина. Они держали в руках знаки Боевой Стрелы и Копья, а между ними стоял самый высокий муж во всём собрании – он держал большое древко скрытого знамени. Протянув руку, он сорвал пеньку, которую, на самом деле, связали очень слабо, и с криком обеими руками потряс сверху древко. Тотчас развернулось Знамя Волка со встающим за его спиной ярким солнцем, знамя, которое недавно выткали женщины из родов жителей Леса. Свежий ветер развернул его, и оно зареяло и затрепыхалось пред собравшимися воинами.

По холму народного собрания разнёсся крик громче прежних, и все затрясли над головами оружием. Гости из Долины Теней, стоявшие вместе с воинами рода Лика, просто бушевали: некоторые из них выбежали на Поле, прыгая от радости, подбрасывая в воздух мечи и ловя их за рукояти. Посреди всего этого шума жители Леса стояли тихо и неподвижно, как перед атакой.

А как же брат и сестра? По лицу Лучезарной разлилась краска, девушка прижала руки к груди, но слёзы перебороли её, грудь заколыхалась, слёзы брызнули из глаз, и её тело затряслось от рыданий. Могучеродный же был спокоен и глядел прямо перед собой. Глаза его сверкали, челюсти сжались, правой рукой он сжимал рукоять меча, лежавшего на коленях. Наречённая, стоявшая в своих усыпанных драгоценными камнями сверкающих доспехах впереди воинов рода Вола рядом с сиденьями вождей, заметила Божественноликого, и лицо её вспыхнуло и засияло, и она не могла оторвать от юноши взгляда. Лицо Старейшины выражало довольство и гордость, но радость его омрачалась состраданием. Божественноликий был похож на идола божества Войны. Он не двигался и не глядел на Лучезарную. В голове его вертелись мысли о горе, что приходит после сражения, он думал о смерти друзей, о народе, который любил его. Эти мысли тяжёлым грузом лежали на его сердце и совсем не подходили к ликующим крикам, раздававшимся вокруг.

Глава XXXVIII. О народном собрании: примирение и прощение обид