Сказание о дымке

В этом стихе-слогане тело человека, как микрокосм внутренне-алхимического процесса, уподобляется полной луне. Поэтому на этом этапе процесса следует накаливать эликсир (во внутренней алхимии «нэй дан» «внешний эликсир» – это аналог накаливания – дыхательные упражнения): металл, господствующий в период полнолуния, нуждается в обработке. Земляной котёл – это «Жёлтый двор» (хуан тин), место царствования центральной стихии земля (солнечное сплетение). В нём и происходит иерогамия сил инь-ян. «Текучий жемчуг» (лю чжу) – это «сок дерева», а также называется «божественной водой» (шэнь шуй). Правильный вес эликсира: дважды восемь, то есть число функций (лян) в фунте (цзине) – символическое число полноты пневм эликсира. Вслед за зачатием бессмертного зародыша нагрев эликсира, период огня, огонь должен быть прекращён».

Поэтому нужно расставить всё по своим местам согласно этой схеме и трудиться над выплавкой пилюли бессмертия – своего Золотого зародыша, который при рождении превратиться в полноценного Бессмертного. Как не странно, но Бессмертный рождается за счёт похищения космической пневмы. Отсюда и идея «воровства» космической энергии, «грабежа» Дао, о котором сказано в трактате «Иньфу цзин»: «Даосы рассматривают мир и человеческое тело как единый комплекс соответствий. Мир и человек находятся друг с другом в соответствии не только количественном (как равномощные множества), но и структурном – как гомоморфные, то есть одно-форменные объекты. Даосы считают, что поскольку космос как целое (Небо и Земля) являются вечными (его структурные элементы преходящи, но вся система и связи между её составляющими постоянны), постольку вечным должен быть и его уменьшенный аналог – тело человека. Поэтому даосская практика обретения бессмертия похожа на восстановление утраченных связей и соответствий человека и мира. Восстановление же их приводит к сакрализации и бессмертию человеческого существа и к выявлению в нём всех потенциальных наличных характеристик сакрального космоса».

Когда я это осознал, то вдруг ощутил прилив теплоты в районе солнечного сплетения. Как будто, в «Земляном Котле», собирался металл – некий Золотой раствор, дарующий мне вечную жизнь.

В этот день меня никто не тревожил, а вечером я спокойно уснул и увидел сон, как воспоминание моей прежней жизни до моего явленного рождения в настоящем мире.

6. Рассказ о свадьбе Ди Ти-кана и феи

В тот вечер я уснул, и сновиденье мне приснилось,

Как будто я в своём далёком прошлом очутился,

Я стал другим, вокруг меня всё светом озарилось,

Так в прошлой жизни я в правителя вдруг превратился.

При Чан государях в годы «Всеблагого сиянья»

Жил муж Ди Ти-кан, был достойнейшего обхожденья,

Он за заслуги добродетели получил званье,

Правителем уезда стал «Чудесного хожденья».

Рядом с уездом Пагода красивая стояла,

Где рос пионовый куст, мог любой им наслаждаться,

Когда едва пора его цветенья наступала,

Народ сходился там, чтобы цветами любоваться.

Смотренье оборачивалось там общим весельем,

И празднованье то казалось делом всем привычным,

Раз там увидели девицу без сопровожденья,

Шестнадцати лет от роду и в платье, необычном.

То месяц был второй со знаками Огня и Мыши,

Своей красой девица всех вниманье обратила,

Она, чтоб посмотреть цветы, приблизилась всех ближе

К кусту и слишком хрупкий стебель ветки обломила.

И стража, что следила за кустом, её схватила.

И под замок её в своей сторожке посадила,

Все, кто цветам вред наносил, обычно штраф платили.

Все ждали, вечер скоро, но за ней не приходили.

Ти-кан её увидел и, испытывая жалость,

Кафтан с плеча снял, за ущерб отдал его монахам,

Те отпустили девушку, объятую всю страхом,

И та ушла, превозмогая стыд свой и усталость.

Народ же стал хвалить Ди, как правителя уезда,

Отметив его щедрость, качества и добродетель,

Но Ди-кан не считал, что он такой уж благодетель,

За место не держался, не боялся переезда,

Любил больше вино пить, как подвёртывался случай,

А также музыку, стихи и красоту природы,

И о делах не думал в молодые свои годы,

А записи и книги счётные он бросил в кучу.

Начальники, выше стоявшие, его корили:

– «Отец возвысился в работе ваш аж до вельможи,

А вы должность правителя уезда превратили

В пустое времяпровожденье, в игру, быть может».

На что посетовал он: «Можно ли радеть о славе

За жалованье, жалкое, трудиться здесь натужно?

Уж лучше сяду в лодку и отправлюсь к переправе,

Мне кроме гор, воды, текущей, ничего не нужно».

Вернув наместнику печать, работу он оставил,

Домой вернулся, красоту пещер обозревая,

В горах «Прощальная Вершина» себе дом поставил

И жить стал только для себя, людей не замечая.

Обычно шёл он на прогулку, взяв слугу с собою,

Который нёс вино, а он – стихи Тао Юань-мина,

Когда стих был по вкусу, пил вино он из кувшина

И радовал свой взгляд, при том, травинкой он, любою.

Везде, где видел красоту, писал стих, воспевая

Природу, мир чудес, и так он жизнью наслаждался,

Раз кучу туч увидел в небе, их обозревая,

Проникся радостью – в чертах их лотос показался.