Сказание о Ёсицунэ

– Камакурский Правитель меня знает. Детское имя моё было Усивака. Долгое время провёл я на горе Курама, а потом ушёл в мир, но оставаться в столице было для меня опасно, и я удалился в край Осю. Едва же достигла туда весть о мятеже, как тут же помчался я сюда, не различая дня от ночи. И теперь я хотел бы удостоиться встречи.

«Так это, выходит, отпрыск Минамото!» – подумал Ятаро и мигом слетел с седла, а Ёсицунэ через Сато Сабуро Цугинобу, сына своей кормилицы, милостиво изъявил ему своё благоволение. И целый те обратного пути Ятаро из почтительности провёл своего коня в поводу.

Он предстал перед Ёритомо и доложил, и Ёритомо, при всей своей невозмутимости в бедах и в радостях, открыто возликовал и повелел:

– Сопроводите господина сюда! Желаю его лицезреть!

Ятаро не мешкая вернулся и доложил Куро Ёсицунэ о приглашении. Ёсицунэ тоже весьма обрадовался и поспешил на приём. Не стал он брать с собой большой свиты, слуг и челяди, а взял только троих: Сато Сабуро Цугинобу, Сато Сиро Таданобу и Исэ Сабуро Ёсимори.

Лагерь господина Ёритомо являл собой пространство окружностью в сто восемьдесят те, обнесённое огромным занавесом, и на этом пространстве располагались дощатые палатки и лодки, вытащенные из реки, в которых уместилось бессчётное множество больших и малых владетельных особ из Восьми Провинций. Все они сидели на звериных шкурах, как и подобает военачальникам. В палатке Ёритомо было выложено простое татами, однако и он, дабы не смущать своих вассалов, тоже восседал на звериной шкуре.

Ёсицунэ снял шлем, передал его мальчику-шлемоносцу, переложил лук в другую руку и встал перед входом в палатку Камакурского Правителя. Ёритомо тотчас поднялся со звериной шкуры и, пересев на татами, указал ему на своё место. «Сюда, сюда», – приговаривал он. Ёсицунэ некоторое время противился, а затем подчинился и уселся на шкуру.

Поглядел пристально Ёритомо на Куро Ёсицунэ, и слёзы полились из его глаз. Заплакал вместе с ним и Ёсицунэ, хотя и не знал ещё причины слёз Ёритомо. Когда же оба они наплакались всласть, Ёритомо осушил слёзы и произнёс:

– С той поры, как наш родитель покинул этот мир, я ничего о тебе не слыхал. Видел же я тебя только в те времена, когда ты был младенцем. По предстательству Монахини Пруда мне была определена ссылка в Идзу, ко мне приставили стражами Ито и Ходзё, и в этом положении моём я ничего не мог сделать. Поэтому лишь краем уха удалось мне слышать, что ты перебрался в край Осю, и несказанно я рад, что хоть и не могли мы с тобой сноситься, но ты не забыл о своём брате и, не замешкав, примчался сюда ко мне.

Взгляни. Вот я замыслил такое огромное дело. Здесь люди из Восьми Провинций, которые явились служить мне, и с ними многие другие. Но все они чужие мне! Нет среди них человека, с которым я мог бы говорить о своём самом главном. Все они прежде держались дома Тайра, и они, может быть, только и стерегут, чтобы я поскользнулся. Ночь напролёт думал я о доме Тайра. Всё время казалось мне, что пора наносить удар. Но ведь я был один! Решись я двинуться отсюда, на кого бы мог я оставить Восточные земли? Можно было бы послать кого-либо вместо себя. Но кого? Из братьев мне не на кого было положиться, а посылать чужого не годилось никак: не мог быть я уверен, что он не снесётся тайно с домом Тайра и не ударит, повернув войска, на Восточные земли. Теперь же, когда мы с тобой встретились, другое дело. Так и кажется мне, словно вернулся из мира иного наш покойный родитель!

Когда наш с тобой предок, господин Хатиман Таро Ёсииэ, во время Второй Трехлетней войны осадил крепость Муно, всё его войско погибло, и пришлось ему отступить до самой реки Куриягава. Там воздал он богам священные дары «нуса», распростёрся в благоговейном поклоне в сторону государевой столицы и взмолился: «Обрати на меня взор свой, Великий бодхисатва Хатиман! Да пребудет твоё заступничество за нас беспременным! Сохрани нам жизнь нашу в нынешней беде и дай исполниться нашим заветным помыслам!»

И, быть может, внял Великий бодхисатва Хатиман этой его молитве. Ибо в ту пору в столице пребывал во дворце государя младший брат Ёсииэ, секретарь ведомства наказаний Ёсимицу. Вдруг он объявляет, что должен быть в Осю, покидает дворец и мчит туда с двумя сотнями всадников! К берегам Куриягавы прискакал он уже с тремя сотнями. Там он соединился с Ёсииэ, и в конце концов они покорили край Двух Провинций.

Но и та радость Ёсииэ не идёт в сравнение с тем, что испытал я, дождавшись тебя. Отныне и впредь будем мы нераздельны, как рыба с водой, пока не смоем позора с имени наших предков и не успокоим их гневные души. И так будет, коль будем мы сердцем едины!

И, не успев ещё договорить этих последних слов, Ёритомо снова заплакал. Ёсицунэ, не в силах сразу ответить, сжимал влажные края рукавов. И многие из видевших это больших и малых владетельных особ поняли, что творится в сердцах братьев, и тоже омочили рукава слезами.

Немного спустя Ёсицунэ произнёс: