Сказание о Кише [авторский сборник]

— А может быть, это не злые, а добрые духи? — возражали другие. — Ведь все знают, что отец его был великий охотник. Разве не может статься, что дух отца сопровождает его на охоту и учит его терпению, ловкости и искусству?

Но, так или иначе, Киш продолжал охотиться с большим успехом. И охотники, которые были не так удачливы или искусны, не раз уже доставляли в посёлок его добычу. А когда дело доходило до дележа, он всегда бывал справедлив. Как, бывало, его отец, так и Киш теперь строго следил за тем, чтобы самая хилая старуха и самый дряхлый старик получали справедливую долю. И себе оставлял не более того, что было необходимо. И люди стали относиться к нему не только с уважением, но даже с каким-то благоговейным страхом, и многие стали поговаривать, что неплохо было бы выбрать его вождём после старого Клош-Квана. И так велики были его подвиги, что все ждали, когда же он наконец появится на совете. Но он не являлся, а позвать его они стыдились.

— Я хочу построить себе новую иглу, — заявил Киш однажды Клош-Квану и ещё кое-кому из охотников, — Я хочу, чтобы у нас была большая иглу, где мы — мать Айкига и я — могли бы жить просторно и удобно.

— Что ж, это дело, — степенно отвечали они.

— Но мне некогда этим заняться. Моё дело — охота. Она отнимает у меня всё время. Я думаю, было бы справедливо, если бы мужчины и женщины нашего посёлка построили мне иглу — ведь они едят мясо, которое я приношу с охоты.

И ему выстроили иглу, такую большую, что она оказалась даже просторнее, чем жилище самого Клош-Квана. Киш с матерью перебрались туда, и впервые после смерти Бока Айкига зажила в довольстве. Но не только достаток скрашивал жизнь Айкиги — мать замечательного охотника, прославившегося столь необыкновенными подвигами, стала первой женщиной в посёлке. Женщины приходили к ней просить совета, а когда спорили между собой или ссорились с мужьями, они ссылались на её мудрые речи.

И всё же тайна чудесной охоты Киша продолжала удивлять всех, люди только об этом и толковали. И вот однажды Уг-Глук прямо в лицо обвинил Киша в колдовстве.

— Говорят про тебя, — зловеще сказал ему Уг-Глук, — что ты связался со злыми духами и они помогают тебе в охоте.

— Разве я приношу плохое мясо? — возразил ему Киш. — Разве в посёлке кто-нибудь заболел, поев его? Откуда ты знаешь, что мне помогает колдовство? Или это просто твои домыслы, просто тебя грызёт чёрная зависть?

И Уг-Глук отошёл пристыжённый, а женщины смеялись, глядя ему вслед. Но однажды вечером на совете после долгих пререканий решили послать соглядатаев по следам Киша, чтобы узнать, как это он так успешно охотится. И вот, когда Киш в следующий раз пошёл на охоту, двое молодых и самых искусных охотников во всём посёлке, Бим и Боун, осторожно пошли следом за ним, всячески стараясь, чтобы Киш их не заметил. Вернулись они только через пять дней. Лица их выражали крайнее удивление, и видно было, что им не терпится поскорее рассказать обо всём, что им довелось увидеть. Тут же созвали совет в жилище Клош-Квана, и Бим взял слово.

— Братья! — начал он. — Мы сделали, как вы нам велели: пошли по следам Киша. — И шли мы так осторожно, что он не мог нас заметить. И вот в половине первого дня нашего пути встретил он большого самца-медведя. Это был очень большой медведь…

— Больше и быть не может, — перебил Боун и стал рассказывать дальше: — Но медведю совсем не хотелось драться. Он повернулся и пошёл себе тихонько на лёд. А мы спрятались среди утёсов на берегу, и нам всё было видно, потому что медведь шёл прямо к нам, а за ним шёл Киш, и шёл без всякого страха. Он громко бранил медведя, махал на него руками и ужасно кричал. Тут наконец медведь рассердился, поднялся на задние лапы и зарычал. А Киш всё шёл прямо на него.

— Да, — подхватил Бим, — Киш шёл прямо на медведя. И тут медведь как бросится на него, и вот тогда Киш побежал, и на бегу он уронил на лёд маленький круглый шарик. Медведь остановился, обнюхал шарик и проглотил его. А Киш бежал и бросал на лёд маленькие шарики. А медведь шёл за ним и пожирал их.

Тут со всех сторон послышались недоверчивые возгласы, а Уг-Глук во всеуслышание заявил, что таким басням никак нельзя поверить.

— Мы видели это собственными глазами, — сказал Бим.

— Да, собственными глазами, — подхватил Боун. — Так было на самом деле, а потом вдруг медведь поднялся во весь свой громадный рост и заревел во всю глотку и начал колотить себя по животу передними лапами и размахивать ими. А Киш всё ещё бежал от него по льду. Но теперь уж медведь не обращал на него никакого внимания, он весь был занят своей бедой, потому что эти маленькие круглые шарики разгрызали ему нутро.

— Да, они грызли ему нутро, — подхватил Бим, — потому что он рвал себя лапами и катался и прыгал по льду, словно медвежонок, который разыгрался вовсю. И только по тому, как он вопил и рычал, можно было догадаться, что это совсем не игра, а страшная боль. Никогда в жизни не видывал я ничего подобного.

— Да, никогда ещё глаза наши не видели ничего подобного, — подхватил Боун. — А какой это был громадный медведь!