Сказание о Маман-бие

«А что, если перекочевать нам сюда всем народом из нашего озерного края, где пьют нашу кровь гнус и неотвязные комары? Жаль, что не видит этого всего наш Маман-бий! — И тут же одернул себя:- Эк куда занесло тебя неугомонное твое воображение! Пусть никогда больше не доведется народу моему кочевать. А кто того пожелает, чирей тому на язык!»

Поздним утром вошел Аманлык в город Бухару. Кругом громоздилось множество высоких домов, а над ними вздымались в синее небо гигантские купола, радуя глаза и страстно томя душу своей непостижимой красотой. Улицы кишели пестрыми толпами людей, как большой растревоженный муравейник. С разинутым ртом бродил по городу Аманлык, глазея на невиданное и невообразимое его великолепие. Робко спросил он у какого-то продавца лепешек, где дворец его высочества эмира. Торговец движением подбородка указал ему ворота дворца, и джигит, в одиночку осиливши пешим столько бесконечно длинных дорог, не оробевший в схватке с тигром, задрожал от волнения и страха. Переждав, пока унялась дрожь в коленях, Аманлык пошел к воротам арки. Завидев оборванца с оторванным ухом, до глаз обросшего косматой бородой, с копной волос, будто растрепанное птичье гнездо, стражники еще издали закричали: «Стой! Стой!» А когда тот остановился, спросили, кто он такой.

— Аманлык я, самой ханши старший брат. — Говоря это, он и впрямь верил, что здесь в ханском дворце ждет его сестричка Алмагуль.

Стражники, смеясь, быстро-быстро заговорили между собой, не обращая ни малейшего внимания на чудного бродягу. Хотя в дороге Аманлык не раз объяснялся с узбеками, сейчас он не понимал ни слова из их разговора и наконец, потеряв терпение, крикнул:

— Каракалпак я!

— Калпог? — спросил один из стражников, потешаясь.

— Не калпак, а каракалпак. Это не меня так зовут, а народ мой: каракалпак!

Оба стражника громко захохотали. В обиде схватился было Аманлык за меч, да вовремя одумался, опустил руки. Одинокий, в чужой стране, что он мог сделать против этих краснорожих, до зубов вооруженных людей?!

Между тем неподалеку остановился какой-то оборванец, чуть не до земли согнувшийся под тяжестью огромного мешка, лежащего у него на спине. За ним поспешал толстяк в нарядном халате с белой чалмой на голове, обутый в новые ичиги с блестящими калошами, — похоже, бай.

— Из каких ты мест, каракалпак? — спросил носильщик, едва переводя дыхание.

— Из Нижних, — ответил Аманлык.

— Иди-ка помоги мне! — попросил тот, сбрасывая мешок на землю. Бай тоже остановился неподалеку. Человек с мешком обтер лицо полой рваного халата и молвил тихонько, чтобы бай не услышал:- Эх ты, дурень! Чем кричать: «Я каракалпак», говорил бы: «Я несчастный ишак». Вот я тоже каракалпак. А кто я теперь? Ишак. Вон хозяин стоит, от жары ручкой обмахивается. А я? Чем я лучше осла? Поднеси хоть малость мой мешок, я передохну. А потом мы с тобой поговорим.

Аманлык молча взвалил мешок себе на спину, и хотя устал с дороги, он был сильней своего нового знакомца и быстро пошел вперед, мелкой перепелиной походкой, обгоняя и самого бая, поспешавшего вслед воробьиным скоком.

— Шошма! Шошма! Не торопись! — крикнул бай, отставая.

— Не бойсь, господин, не рассыплю, — ответил Аманлык, путая узбекское «шошма» (не спеши) с каракалпакским «шашпа» (не рассыпь).

Бай не понял, что Аманлык сказал, а носильщику невдомек, что он узбекского слова не знает: «Сам еле жив, а еще шутит, несчастный!» И, смеясь, покрутил головой.

— Куда бежишь? Иди потихоньку! — крикнул по-каракалпакски.

Аманлык сбавил шаг.

После того как они донесли поклажу бая и, получив положенную плату, возвращались восвояси, носильщик рассказал пришельцу о себе, мешая каракалпакские слова с узбекскими:

— Зовут меня Косымбет, а бухарцы говорят «Кошмат». А мне что? Пусть как хотят называют. Сам я из Верхних Каракалпаков, с Сырдарьи. Здесь нас, каракалпаков, с тысячу душ. Гляди, вон гора виднеется, — Косымбет указал на вздымающуюся в дымке утреннего тумана далекую гору. — Вот у подножия ее мы и живем. У каждого семья. Забот хватает. Ходим в город на заработок. Сегодня-то мне повезло. На хлеб, конечно, я не заработал, а на куырмаш — жареную джугару — нам с женой да детьми на целый день хватит, — добавил он, легко перебрасывая с руки на руку маленький мешочек джугары, которую получил от бая за то, что тащил ему с добрую версту огромный чувал с базара. — А ты чем занимаешься?

— Вот ты зовешься каракалпаком, — сказал Аманлык, — а говоришь не то по-каракалпакски, не то по-узбекски.

— Ну и дурень! — рассердился Косымбет. — Коли не будешь говорить на языке хозяина, то и работы вовек не сыщешь. Скажи спасибо, что я хоть как-то по-каракалпакски еще маракую, чтобы ты мое слово понял.

— Да-а-а, — протянул Аманлык, подумав про себя, что, хоть он и объяснил стражникам свое дело как есть, они его, видно, все-таки не поняли.