Сказание о Мануэле. Том 1

— Вполне понимаю, ваше величество. На самом деле я могла бы различить ваш титул по вашему прелестному одеянию. Я могу лишь умолять вас посмотреть сквозь пальцы на непреднамеренное нарушение этикета. И смею добавить, что доброе сердце открывает великолепие своей снисходительности посредством интереса, который ваше величество только что проявили к истории моей беды.

«Честное слово, — подумал Юрген, — в этом потоке слов я, кажется, узнаю воображение моего отца в гневе».

Затем Флоримель рассказала Юргену о своем ужасном пробуждении в могиле и о том, что случилось там с ее руками и ногами, покуда она против своей воли питалась отвратительнейшим способом, погубив сперва свою родню, а затем и соседей. Сделав это, она воскресла.

— Но та кошка все еще была жива, и это меня беспокоило. Тогда я положила конец этой истории. Я забралась на церковную колокольню — не одна, но о том, кто был со мной, я предпочитаю не говорить. И в полночь я ударила в колокол так, что все, слышавшие его, заболели и умерли. А я заплакала, поскольку знала, что, когда будет погублено все, что было близко мне в первой жизни во плоти, я буду вынуждена отправиться в новые края на поиски пищи, которая лишь одна может прокормить меня, а я всегда была искренне привязана к дому. Так что, ваше величество, я навсегда бросила шитье и стала прелестной опасностью, проносящимся над землей опустошением, злом, поражающим по ночам, несмотря на мое отвращение к работе в ночное время. И я крайне не люблю то, что делаю, ибо печальная судьба — стать вампиркой, но при этом сочувствовать своим жертвам и, в частности, их бедным матерям.

Юрген утешил Флоримель и обнял ее.

— Ну, полно! — сказал он. — Я еще увижу, как приятно проходит твой отпуск. А я намерен обращаться с тобой справедливо.

Затем он кинул взгляд в сторону на свою тень и прошептал предложение, вынудившее Флоримель вздохнуть.

— По условию моей судьбы, — сказала она, — ни в какое время в течение девяти жизней кошки я не могу отказаться от этого. Все же утешительно, что вы — император Нумырийский и имеете доброе сердце.

— О, и многое другое, моя милая! И я вновь уверяю тебя, что намерен обращаться с тобой справедливо. Флоримель провела Юргена сквозь неизменный сумрак Геенны, похожий на полумрак серого зимнего дня, к тихой расселине у Моря Крови, которую она очень мило обставила, подражая уюту своего девичьего дома. Она зажгла свечу и пригласила Юргена к себе в расселину. А когда Юрген уже собрался войти, он увидел, что тень идет за ним в дом вампирки.

— Давай потушим свечу! — сказал Юрген. — Я сегодня видел столько пламени, что у меня устали глаза.

Флоримель затушила свечу с доброжелательностью, порадовавшей Юргена. Теперь они находились в кромешной тьме, а в темноте никто не видит, что происходит. Но Флоримель теперь доверяла Юргену, а его нумырийские притязания были признаны в ее самой первой реплике.

— Вначале я подозрительно отнеслась к вашему величеству, — сказала Флоримель, — поскольку всегда слышала, что у любого императора великолепный скипетр, а вы тогда ничего такого не показали. Но сейчас я почему–то уже в вас не сомневаюсь. А о чем думает ваше величество?

— Я размышляю о том, моя милая, — ответил Юрген, — что у моего отца весьма сносное воображение.

ГЛАВА XXXVIII Касающаяся одобренных прецедентов

В дальнейшем Юрген жил в Аду и подчинялся обычаям этой страны. А история рассказывает, что через неделю, а может, через десять дней, после встречи с Флоримелью Юрген женился на ней, чему нисколько не помешало то, что у него было еще три жены. Он обнаружил, что черти высоко ценят полигамию и ставят ее выше простого умения мучить проклятых, буквально истолковывая поговорку, что лучше жениться, чем сгореть.

— А прежде, — сказали они Юргену, — едва ли можно было встретить брак, не отмеченный клеймом «сделано на Небесах». Но с тех пор, как мы воюем с Раем, мы отобрали это ремесло у наших врагов. Так что, если угодно, можно жениться и здесь.

— Значит, — сказал Юрген, — я женюсь на скорую руку, да на долгую муку. А можно здесь получить развод?

— О, нет, — сказали ему. — Мы торговали ими какое–то время, но обнаружили, что все, получившие развод за счет нашего усердия, за то, что они наконец освободились, благодарят Небеса. Перед лицом такой неблагодарности мы оставили это невыгодное ремесло, и теперь на этом месте мастерская по пошиву мужской одежды на старых, узаконенных основаниях.

— Но такие паллиативы неудовлетворительны, и мне хотелось бы узнать, что вы делаете в Аду, когда жен больше уже нельзя терпеть.

Все черти покраснели.

— Этого мы предпочли бы не говорить, — сказали они, — ибо это может дойти до их ушей.

— Теперь я понимаю, — сказал Юрген, — что Ад — место точно такое же, как любое другое.