Сказание о Мануэле. Том 2

Об этом Деметрий рассказал без всякой охоты. Он отвел глаза и упрямо смотрел на одну из малиновых подушек, лишь бы не видеть лица Мелиценты. Она это заметила и была ему благодарна.

Деметрий с горечью произнес:

— Это старая, безвкусная история. Он забыл тебя, Мелицента: так любой умный человек всегда избавляется от мечты своей юности.

На что Мелицента ответила:

— Милостивый государь, мне очень мало известно об этом Перионе, о котором вы мне рассказываете. Я лишь знаю, что тот Перион, которого я любила, меня не забыл.

И Деметрий, испытывая приступ боли, словно при подагре, задался вопросом, почему смысл любой речи столь таинственен. Было майское утро, жаркое и тихое, и Деметрий сидел вместе со своей женой-христианкой во Дворе Звезд.

И Мелицента сказала:

— Возможно, что тот Перион, которого знают люди, забыл меня и службу, которую я с радостью сослужила Периону. Пусть тот, кто хотел бы понять тайну Распятия, сперва полюбит! Я молю, чтобы в память прошлого Перион и его жена изведали преуспевание. Я не завидую ей. Наоборот, мне жаль эту грешную колдунью, потому что прошлой ночью я бродила по некоему лесу рука об руку с юным Перионом, достоинства которого она никогда не узнает так, как Узнала их я.

Деметрий же на это сказал:

— Ты утешаешь себя снами? — И смуглый наместник усмехнулся.

— В этом лесу всегда царит полумрак, — ответила Мелицента, — и свет там ни зеленый и ни золотой а их некая смесь. Вроде уютного покрова для всех тех, кто был несчастлив даже много лет назад. Там находится Изольда, и Фисба, и многие другие, и они там не разлучены со своими возлюбленными… Иногда там верхом на пантере проезжает Венера и ветви хлещут по ее нежной коже. Мы с Перионом выглядываем из-за деревьев, и мы счастливы и слегка испуганы в нашей чаще.

Деметрий же на это сказал:

— Ты утешаешь себя безумием? — Веселость его совершенно покинула.

— О, нет, — ответила Мелицента. — Тот Перион, которым сейчас обладает Мелюзина, просто мужчина… очень счастливый мужчина, да поможет ему Всевышний и все святые. Но мне повезло больше, потому что я никогда не потеряю моего Периона. И хотя я не смогу когда-либо коснуться руки этого юного Периона, увидеть его честное и отважное лицо — самое прекрасное из всех лиц, какие я только видела, я не горюю, потому что ночью мы бродим рука об руку по нашему лесу.

Деметрий же на это сказал:

— Но ночь проходит, и солнце освещает мое лицо — для тебя самое отвратительное из всех лиц!

А Мелицента лишь сказала:

— Милостивый государь, хотя разлучающее нас солнце светит очень долго, я должна быть смелой и достойной любви Периона… нет, скорее той любви, которую он мне однажды подарил. Я не могу горевать, потому что в нашем лесу нет зла.

— Уходи! — сказал наместник, когда она закончила говорить, и заметил ее кроткий, глубокий и преданный взгляд, обращенный на того, кого здесь не было. — Уходи сейчас же, или я тебя убью!

Удивленная Мелицента повиновалась. И Мелицента, слишком гордая, чтобы показать свою боль, подумала: «Я могла бы вынести все это, но я слишком слаба, чтобы выдержать это не жалуясь. Я достойна презрения. Я должна любить Мелюзину, которая, без сомнения, любит своего мужа так же сильно, как люблю его я, — а разве может женщина любить иначе? — и однако я не могу ее любить. Я могу только рыдать из-за того, что я, у которой украли всю радость и у которой нет детей, чтобы меня оплакивать, должна одна, проклятая судьбой, брести к смерти, в то время как Мелюзина смеется вместе со своими детьми. У нее двое детей, как сообщил Деметрий. Я думаю, что мальчик должен быть очень похож на Периона. Наверное, эта грешная колдунья очень счастлива, когда берет сына на руки».

Вот так размышляла Мелицента. Но и ее сильный муж, похоже, не чувствовал себя спокойнее. Он вскоре покинул Накумеру, переполненный гневом, от которого у него тряслись руки, с намерением убивать и грабить: короче, заставить всех разделить его страдание.

Глава XXIII Как прощался Деметрий

И однажды, когда наместник после шестинедельного отсутствия вернулся в Накумеру, Агасфер привел госпожу Мелиценту во Двор Звезд. Деметрий возлежал на диване, опираясь на многочисленные подушки, словно и не пошевельнулся с того первого дня, когда принцесса Мелицента предстала перед ним в расцвете юности и красоты.

— Встань сюда, — сказал он, не сделав ни малейшего движения, — чтобы я мог рассмотреть свое приобретение.

И, криво улыбнувшись, Деметрий продолжил: