Сказание о Мануэле. Том 2

В два часа пополудни в спальню Мелиценты вошел Жид Агасфер. Она сидела в постели и увидела, как он, скорчившись от холода, грел пальцы над светильником, и худое его лицо как бы плыло по золотистому озеру среди полной темноты. Она удивилась, что годы, которые миновали с их первой встречи, никак не повлияли на это омерзительное существо. Он мягко произнес:

— Давай поговорим. Некоторое время я тебя любил, прекрасная Мелицента.

— Ты желал меня, — ответила она.

— Поверь мне, я такой же мужчина, как и все остальные, независимо от возраста. Черт возьми! В человеке заключено дыхание Яхве, но в Священном Писании также сказано, что человек сделан из земли. — Еврей выпятил губы, словно что-то вспоминая. — «Ты — великолепный кусок плоти», — подумал я, когда пришел к тебе в Бельгард, чтобы поведать о пленении Периона. Я только это и подумал, поскольку в свое время у меня было столько великолепных женщин, что тебе трудно представить. Потом, по причине, которая касается только меня, я добровольно и верно служил Деметрию. Я служил ему почти так же, как служил королеве Фрайдис, когда привез твоих отца с матерью на Саргилл, где ты и родилась. Однако только сын Мирамона Ллуагора умел великолепно платить мне, причем весьма любопытной монетой. По просьбе Деметрия я соорудил такую грандиозную ловушку, в которую, по-моему, должна была попасться любая женщина на свете. И почему бы мне было не сделать западню для тебя? И кто еще являлся невестой короля, к тому же юной, красивой, одаренной богатством, почестями и всем, что может предложить рай? — Еврей передернулся, словно одежда мешала его изможденному телу. — И ты все это отбросила как ничего не стоящее. Ловушка сработала.

— Но я сделала это ради спасения Периона, — задумчиво сказала она.

— Бесстыжая лгунья, — ответил он. — Ты смело и бессовестно купила у жизни то, что тебе искренне хотелось иметь. Ни Соломон, ни Аристотель, ни Мерлин, ни один другой мудрец, которого обманывали женщины, не получил от жизни большего. Но я увидел и то, что не видел никто другой. Я увидел хитрую и бесстрашную душу Мелиценты. И я полюбил тебя, и я составил свой план…

— Ты ничего не знаешь о любви… — сказала она.

— Однако я воздвигал в ее честь храм, — заметил еврей и продолжал с претящей кротостью: — Восхитительный храм… но нельзя его построить без того, чтобы множество людей не копалось долгое время по пояс в грязи. Именно такое копание в грязи, похоже, необходимо. Так что я играл. Я играл коварную музыку. Гордость Деметрия, ревность Каллистион, жадность Ореста — вот лишь некоторые из отверстий на той флейте, на которой я играл свою коварную, смертоносную музыку. А кто это запретит?

Она жестом велела ему продолжать. Теперь она его не боялась.

— Перейдем тогда к последней ноте моей музыки! Ты предлагаешь сделку, говоря: «Спаси Периона и получишь мое тело». Я же отвечаю: «Щелк!» Поворот ключа решает все. Соответственно я предал Накумеру. Я впустил в крепость Периона и его широкоплечих воинов. Сейчас, когда я говорю с тобой, они убивают Ореста во Дворе Звезд. — Агасфер беззвучно рассмеялся. — Тщеславие не к лицу еврею, но должен отметить, что я сделал все это великолепно. И, следовательно, я дарю Периону не только жизнь. Я дарю ему также победу, множество перерезанных глоток и необыкновенно богатую крепость. Разве я не заплатил твою цену, Мелицента? Разве я честным образом не заполучил шедевр Небес из плоти, волос и прочих телесных мелочей с помощью куска проволоки, кошелька и большого ключа?

— Заплатил, — сказала она. Он же спросил:

— Но будешь ли ты придерживаться условий сделки? Тебе достаточно лишь громко закричать, и ты избавишься от меня: этот замок теперь принадлежит Периону.

— Ты заплатил мою цену, — ответила она.

Еврей, находясь в каком-то жутком возбуждении, воздел руки к небу и сказал:

— О, я почти готов восхвалять Яхве, который создал непобедимую душу Мелиценты. Ты победила: ты, как всегда, выиграла и, независимо от цены, получила то, что желала. И тебя больше ничего не интересует. Но из-за данного тобой слова, если б я приказал, ты бы сейчас встала и пошла за мной по моим темным тропам. Ты не станешь жульничать, даже в таком крайнем случае, когда это было бы так просто! Перион в безопасности. Ничто не сравнится с этим, и ты не нарушишь клятву, даже данную мне. Ты необъяснимая, ты глупая и беспомощная. И снова я вижу ту Мелиценту, у которой не только фиолетовые глаза и желанная плоть.

Лицо у него стало таким, каким она никогда его не видела. Агасфер сказал: