Сказание о пятнадцати гетманах (СИ)

Нельзя забывать, что от московских властей пострадали обе его сестры. Одна осталась вдовой после смерти Данилы Выговского, а муж второй, Иван Нечай, был арестован и содержался в остроге в Москве. Юрий неоднократно обращался к царю с просьбой освободить его, но безуспешно. В собственной гетманской ставке Хмельницкий не ощущал себя полновластным хозяином, так как многие вопросы за него решали генеральный есаул Ковалевский, генеральный писарь Семен Голуховский и другие, пользовавшиеся доверием московского правительства.

Поляки внимательно отслеживали информацию о положении дел в Малороссии и в январе 1660 года все тот же вездесущий Беневский, обратившись к гетману с письмом личного характера, напомнил и о судьбе его шуринов, и о страданиях сестер, сослался на отца, который вряд ли простил бы такие обиды. Беневский упомянул, что король действительно прощает по – настоящему, вот, дескать, Антон Жданович прошел с огнем и мечом всю Польшу, взял штурмом обе столицы Речи Посполитой, а теперь прощен и обласкан вельможами. Он напомнил также, что после заключения мира со Швецией войска Полубинского и Чарнецкого направляются уже в Литву, где вскоре московскому владычеству придет конец.

Юрий не ответил тогда на это письмо, однако то, о чем писал давний знакомый его отца, конечно же, оставило свой след в его душе. Кроме того, он не мог не понимать, что мало пригоден для роли гетмана, не имея ни дара государственного деятеля, ни отцовских военных талантов.

Недовольство Хмельницкого Москвой усугубилось еще и тем, что после встречи с ним Шереметев оскорбительно отозвался о юном гетмане. Хмельницкий пожаловался на него царю, но тот не стал наказывать своего воеводу.

По правде говоря, и ратные московские люди довольно свысока относились к казакам. За обычай запорожцев брить головы и носить длинный чуб (хохол) их стали называть «хохлами», казаки в ответ обзывали великороссов москалями и кацапами (за обычай носить бороды, как «цап», то есть как козел). Многие казаки курили трубки, но московским ратникам курить табак запрещалось, это считалось богопротивным занятием. Противоречия возникали по многим бытовым поводам, порой доходило и до прямых конфликтов.

Однако, если у гетмана имелись личные поводы быть недовольным московскими властями, что, по-видимому, и подтолкнуло его к переходу на сторону поляков, то большинство простых казаков тяготело к Москве и совершено не стремилось опять оказаться под гнетом польских панов.

Юрий это понимал, поэтому созвал 10 ноября в Корсуне раду, на которой намеревался сложить с себя гетманские полномочия и удалиться в монастырь. К этому его, в частности, склоняли и сторонники Выговского, вынашивавшего мысли вернуть себе гетманскую булаву. Однако такое намерение никак не совпадало с интересами польского правительства, которое слабохарактерный Юрий устраивал, как нельзя лучше. Вторичное избрание гетманом Выговского, к чему тот всей душой стремился, не устраивало королевское окружение, так как многие понимали, что он станет проводить независимую политику и им будет намного труднее управлять.

До начала рады в Корсунь прибыл Беневский (в то время уже один из польских воевод) и, побеседовав с Юрием, убедил его принять булаву, объяснив, что если он откажется от гетманства, то будет избран Выговский, который непременно станет мстить ему за прошлое. Эти аргументы Юрий счел весомыми, поэтому не стал отказываться от булавы, которую Беневский и вручил ему 10 ноября 1660 года на раде старшины, а на следующий день и на черной раде с участием около 20 тысяч черни. По совету Беневского войсковым писарем был избран Павел Тетеря, а обозным Тимофей Носач. Когда казакам были зачитаны статьи гадячского договора, на основании которых правобережная Украина вновь стала входить в состав Польши, поднялся большой шум. Казаки кричали, что если бы в свое время Выговский эти статьи им объявил, то они не поддались бы Москве. Конечно, ВКР в полном объеме восстановлена не была, но все же какая-то попытка создать на правом берегу Днепра государственность была вновь предпринята.

В то время, как в Корсуне приднепровские казаки избирали себе гетмана, в Переяславле проходила рада казаков Заднепровья. Инициатором ее проведения стал Яков Сомко, который клялся в своей верности Москве и был избран наказным гетманом. Одновременно в Москву прибыл кошевой Запорожской Сечи Иван Брюховецкий, уверяя бояр в своей преданности царю. Иван Серко, отделившийся от Запорожья и промышлявший со своими охотниками против татар, также встал на сторону царя. Таким образом, некогда единое Войско Запорожское раскололось на две половины, одна из которых сохранила верность Москве, а другая признала над собой верховную власть Речи Посполитой.

Глава четвертая