Сказание о распрях 2

Lars Gert Сказание о распрях 2

I

. Бастард

К замку княжны Хризольды стекался внушительных размеров обоз – каких давно уже не видывали ни в одном из Северных кронств. Всё потому, что юная особа, которая ныне подросла, теперь же готовилась к замужеству. А повозки, телеги, арбы со скарбом везли и гномы, и эльфы, и люди – больно мила была их сердцу дофина, и горячо любима.

Прекрасное создание ещё с раннего детства одинаково радушно привечало в своём доме как людей знатных, так и людей простых; от родителей своих получила она хорошее образование и воспитание, была не по годам начитана, умна. Разве что прятали они от девочки и зло, и скорбь любыми способами, чтобы не устрашилась, не испугалась, не боялась; дабы не сникла, потому, как близко к сердцу принимала всё, что видела, что слышала. Оттого предельно добрым был взгляд Хризольды, и в её сердце было счастье.

Хризольда, имея в обычае своём вставать в четыре часа утра, когда солнце только-только просыпается, чтоб лучами своими разбудить и всю округу, бодро, бойко шествовала в поле далеко за пределами своей обители, дабы, точно пастушка, присматривать за каждым агнцем. Не чураясь, не боясь испачкаться и замараться, она бережно брала самого маленького к себе на руки, и пела ему великую песнь – ровно такую же, что напевала ей в детстве мать. У водоёма, у пруда часами сиживала, чтобы полюбоваться утками и накормить их.

Княжна находилась без ума от лошадей, и пропадала в конюшне подолгу. В конюшне же той были кони знатные, кони статные; помимо них, в ней содержались эогиппусы, пони, единороги и гиппогрифы.

Сейчас же Хризольда находилась в своих покоях. Она сидела в удобном кресле, утопая в нём – обойдя кресло сзади, со спины, никогда не догадаешься, что в нём кто-то сидит.

Вначале княжна внимательно рассматривала себя, глядя в зеркало. Затем, взяв в руки гребешок, начала расчёсывать свои длинные русые локоны. Внезапно она остановилась, призадумалась вдруг и охнула:

– Что же теперь будет? Я пропала, если кто-либо узнает.

Девушка вдруг встала, и начала ходить по своим покоям взад и вперёд. Похоже, она вспомнила не очень хорошую, но недавнюю историю, потому как заметалась в ужасе, как мотылёк, который не может вырваться на свободу, запертый в стеклянном сосуде.

Неожиданно раздался негромкий стук в её дверь.

К её облегчению, это был гувернёр – ещё один человек, который был дорог сердцу Хризольды. Этому седовласому мужчине княжна доверяла, как себе – много лет тот хранил в себе все её тайны и секреты.

Случалось так, что по долгу службы отец невесты часто бывал в разъездах – как это ни печально, как ни прискорбно, но кронство Тезориания против своей воли было втянуто в великую тяжбу; тяжбу, именуемое страшным словом «война». Этот князь, славный и бесстрашный человек, имел безупречную репутацию – репутацию человека порядочного, ответственного, сильного и мужественного; кронинг вверял ему и своё войско, и своё государство, и даже свою собственную жизнь. Некогда ещё дед Хризольды, граф и верный вассал прежнего кронинга, верой и правдой заслужил более обширное владение, данное ему в лэн – де юре принадлежащее кронингу, де факто управлял им граф, как феодом феодал. Более того, его титул с тех пор был выше; герцогиней стала бабушка Хризольды.

Вот и отец Хризольды, князь Кристиан был также нарасхват, ибо во всём походил на своего отца-герцога. Он удосужился снискать у нынешнего кронинга всяческое уважение, расположение. Вот только на самом деле невесть как побаивался его тезорианский кронинг – но ещё больше кронинг боялся врагов внешних, а потому назначил в своё время Кристиана маршалом – и не прогадал, ибо также не глуп был. Кристиан же умудрялся совмещать в себе роль маршала с ролью посла и дипломата – он чётко был уверен в том, чтобы договориться; «худой мир лучше любой из войн», так говорил он.