Сказание о Распрях

— Так и быть; я помогу. — Согласилась птица. — Только нужно каким-то образом остудить его пламя, иначе выжжет дракон и оперение моё, и вашу землю. И останусь я без одёжи, а вы без урожая.

И встретил Лютояр давнего друга своего, Эрла Танцующую Лапку, спустившись в пещеры, и также, как и Самрук, попросил о помощи. Белых же мышей, мышей благого Ксандра не пришлось просить ни о чём: они уже были, где полагается.

И вот, лежит и спит дракон без задних ног, и гоблины, и дивы. И росло там совсем рядом много влагособирающих растений. И перегрызли мыши стебли некоторых из них. И полилась из магических кувшинок, фиалок, сирени и нарциссов в ноздри и приоткрытую пасть Айдара роса; да не простая — волшебная, да на два ушата объёмом. А чтобы не перевернулся вдруг Змей Горыныч на другой бок, где не растут те цветки, то оплёл его за целую ночь паук-сенокосец паутиной так, что сдвинуться туше было бы невозможно.

И продрал зеньки свои змий проклятый, и хотел было сделать отрыжку огненную, да только пар из пасти его пошёл; начал дракон кашлять и чихать, и глаза слезиться стали.

И выпил Годомир зелье друидово, что научил его готовить Седобрад, и стал крепче и сильней. Пригубила и Воительница. И помылся хорошенько в бане Годомир перед боем; свеником берёзом и мылом дегтярным, и точно народился.

И покрыло поле, как уже бывало, тень большая, тень громадная: сдержала своё слово птица Самрук и прилетела; и на правом её крыле прятался Годомир, а на левом — Хельга. И вступил в борьбу с Самрук Айдар не на жизнь, а на смерть, и потерял одну голову за другой, ибо и Рыжая, и Лютояр также вершили суд свой над драконом. И пал Айдар, и погиб, и туловище его при падении задавило вия и часть гоблинов. И разбежались в страхе они, но дивы и дэвы пошли дальше, не взирая ни на что. Кощей же куда-то исчез, выйдя сухим из воды.

И отпустил Годомир Самрук, не силах её больше держать подле себя; и взмахнула крыльями птица важная, птица гордая, и исчезла за горизонтом.

И одолевать начал Лютояр, и войско его, и дрогнули уже было редеющие ряды кочевников, как вдруг выехал оттуда мужичок с ноготок, и сотряс воздух своим писком:

Надеру тебе я зад —
И отправлю прямо в ад!

И был это батыр Ер Тостик, по прозвищу Козий Хвостик.

И сошёлся он в сечи великой с Годомиром, и помял того изрядно, ибо изворотлив был, как заяц. Но изловчился Лютояр, взбешенный тем, что его швыряет оземь за руку по левую и по правую сторону от себя какой-то карлик. И лежит Ер Тостик, Козий Хвостик на примятой ещё драконом траве, и более не дышит.

И оскорбился джан-хан Бекташ, что потерял лучшего из своих батыров, и выехал сам; на чёрной козе, в синем камзоле и лисьей шапке на голове.

— Ну здравствуй, Годомир наш Лютояр! А это снова я — знаешь, кто я? Я тот, кто убил твою мать двадцать один год назад…

— А ну подь сюды, сын шакала! — И в слепой ярости набросился на него благороднейший из хладичей, и срубил Бекташу буйну головушку, мстя за смерть матери, дяди и двоюродного брата; за смерть всех достойных витязей, за выжженные огнём деревни.

Но напустили эльдры ледяных големов, и тяжко стало нордам, однако вышли из лесов лешие и ведмеди, и дыханием своим растопили лёд и чары. Но набросились на ведмедей боевые коты и боевые львы, которые пришли вместе с кочевниками; и чуть до смерти не загрызли они их. Однако прилетели шмелевидки, и покусали хищных кошек; и взвыв от боли, убрались восвояси.

Тогда надвинулось на нордов всё Грибное царство во главе с бледною поганкой Аманитой, и в рядах их затесались моховики, хищные мшанки, супердождевики, гингеры, омофаги, ожившие трюфели, бледные и белые поганки, и прочие фунгоиды. И так уж хотелось изголодавшимся нордам есть и пить, что травились они насмерть ядовитыми грибами, и некоторые грибы пускали в ещё живых людей свои мицелии, и страшной была участь попавшихся в аманитову западню. И мельчало войско нордов на глазах. И помогал Грибному царству в коварстве своём сизый корень, вытесняя своим присутствием все хорошие побеги.

И наблюдала внимательно Рагнильда в зеркальце за всем, что что происходит на поле брани. И впервые в жизни что-то ёкнуло у неё в груди, ибо воз и малая телега было недругов кругом, хоть пруд пруди. И скрепя сердце отправила она троннаров и троннских берсерков на подмогу; и флот, что пришёл на помощь эйнарцам в борьбе с Синдбадом тоже было её рук делом.

И добрались троннары и берсерки до места сечи, и воскликнули горестно прочие норды:

— И вы супротив нас изволите идти?