Сказание о Рокоссовском

— Как с боеприпасами? Как с хлебом? Как с медицинским обслуживанием?

Чуянову не надо было заглядывать в блокноты или записные книжки. До мельчайших подробностей он знал все, касавшееся сталинградской эпопеи. Говорил ясно, точно, без прикрас.

— Трудно было, чертовски тяжело, но выстояли, удержались, не отдали врагу город.

Закончив о Сталинграде, Чуянов обрадовал командующего:

— Константин Константинович! Среди защитников Сталинграда много ваших друзей, воевавших с вами и на Украине, и под Смоленском, и под Москвой. Все они передают вам приветы и добрые слова, желают здоровья и успехов.

— За приветы спасибо. — Рокоссовскому приятно было услышать, что в Сталинграде есть его друзья, однополчане. — Теперь о наших делах. Перед Донским фронтом стоит одна задача — как можно быстрей разгромить окруженную армию Паулюса. Сейчас готовимся к решающим боям. Свои старые войска мы знаем хорошо, за них спокойны. Но мы приняли еще три армии: 57, 64 и 62-ю. Вы, Алексей Семенович, как я знаю, с начала обороны Сталинграда были с ними. Не смогли бы вы, если это, конечно, не нарушает ваши планы, немедленно выехать в 57-ю и 64-ю армии. Им отводится важная роль в предстоящих боях.

Это не был приказ, распоряжение или указание. Просто просьба. Но Чуянов правильно ее понял. Поднялся с готовностью:

— Я сейчас же выеду в эти армии, Константин Константинович.

— Вот и отлично, Алексей Семенович! Желаю вам успеха.

Первый секретарь Сталинградского обкома партии Алексей Семенович Чуянов в дни мира и дни войны встречался со многими людьми. Разные были люди, и разный след оставили они в его душе и в памяти. Его трудно было чем-нибудь удивить или восхитить.

Но в тот первый день знакомства с Рокоссовским он записал в своем дневнике: «Командующий произвел на меня огромное впечатление. Подкупала его человечность...» 

ХОРОШО ПОЛУЧИЛОСЬ!

Когда генерал-полковнику Константину Константиновичу Рокоссовскому доложили, что в плен взят немецкий генерал из окруженной группировки, некто Мориц фон Дреббер, командующий не был особенно удивлен и воспринял сообщение как само собой разумеющееся:

— Лиха беда начало! Деваться-то им некуда. Теперь начнут сыпаться, как из мешка. А фон-баронов мы уже видели.

Так оно и получилось. За несколько дней войска фронта взяли в плен больше двадцати гитлеровцев с генеральскими погонами, нужно сказать, довольно помятыми и замызганными.

Наконец 31 января вылез из подвала и командующий 6-й немецкой армией новоиспеченный генерал-фельдмаршал Паулюс. Вслед за ним, спотыкаясь на обледенелых ступеньках, семенил начальник штаба генерал-лейтенант Артур Шмидт.

— Аллес капут! 

Перед командованием нашего фронта вдруг встала задача, которая вчера еще не могла прийти в голову самому дотошному и предусмотрительному коменданту: куда девать пленных немецких генералов? Где их размещать? Вокруг сожженные деревни, разрушенные поселки, развороченные бомбами и снарядами блиндажи. Даже штаб Донского фронта с грехом пополам ютился в нескольких чудом уцелевших крестьянских избах.

Впрочем, кое-как справились и с этой задачей, освободили пригодные помещения для битых, но еще гонористых немецких генералов. А для Паулюса — вот когда сгодилось ему новое звание генерал-фельдмаршала — даже подыскали отдельный домик.

Шагая по деревенской улице, генерал-фельдмаршал спросил переводчика:

— Как называется деревня?

— Заварыкино.

— За-ва-ры-ки-но, — попытался выговорить фельдмаршал трудное русское слово.

Шел, опустив голову, только нервный тик дергал плохо выбритое лицо.

О чем думал генерал-фельдмаршал? Кто его знает! Одно можно сказать с уверенностью: невеселы были его думы. Ехал по России, красивый, удачливый, в роскошном «мерседес-бенце», небрежно прикладывал к козырьку нарядной фуражки руку, затянутую в светлую замшу, мечтал о тех днях, когда в Москве, в кремлевском по-византийски торжественном зале — русские, кажется, называют его Георгиевским — сам фюрер пожмет ему руку...

Все мираж, сон! Наяву лишь деревушка с непроизносимым названием — Заварыкино. Впереди только тьма, тьма, тьма...

* **

Эта маленькая история, пожалуй, скорей похожа на анекдот, чем на истинное происшествие.

...Когда фельдмаршал фон Паулюс и его начальник штаба генерал Шмидт вылезали из обледеневшего сталинградского подвала, чтобы сдаться в плен, то у одного из них в суматохе куда-то запропастились зажигалка и расческа.

Доставленные для допроса в деревню Заварыкино и несколько придя в себя после сталинградского шока, немецкие генералы первым делом потребовали, чтобы им вернули пропавшие личные вещи — зажигалку и расческу. 

О претензии Паулюса и Шмидта доложили Рокоссовскому. Рокоссовский только пожал плечами.

Приказал:

— Связаться со Сталинградом, найти расческу и зажигалку и вернуть... потерпевшим.

А сам задумался. Странные все-таки люди немецкие генералы. Проиграли одну из величайших битв в истории, погубили сотни тысяч своих солдат и офицеров, ввергли Германию в пучину страха и отчаяния, а сами в это время беспокоятся о какой-то дурацкой зажигалке и трехкопеечной расческе.

Уму непостижимо!

* * *