Сказание о Рокоссовском

Нет, Жуков не уклонялся от ответственности. В решающие минуты он не хотел своим авторитетом и своей властью связывать инициативу и волю командующего фронтом. Рокоссовский лично отвечает за успех операции. Пусть он и принимает решение.

Рокоссовский с благодарностью посмотрел на Георгия Константиновича Жукова:

— Спасибо!

Спокойным, пожалуй даже веселым, голосом приказал командующему артиллерией: 

— Открыть огонь! — И добавил с облегчением: — Поехали! 

Много лет спустя, отправляясь в свой космический рейс, Юрий Гагарин тоже скажет весело и спокойно:

— Поехали! 

Разные эпизоды, разные обстоятельства, разные условия. И все же их роднит спокойная уверенность, вера в нашу силу, в нашу победу.

Свыше тысячи орудийных глоток начали свой рев. Нежданно-негаданно смертоносный вихрь огня и металла ударил по немецким войскам, приготовившимся к наступлению, ждавшим последнего сигнала.

Как потом стало известно, Рокоссовский всего на десять минут упредил наступление немцев. Еще десять минут промедления — и немецкий огневой вал обрушился бы на наши позиции, и кто знает, как тогда сложилось бы начало Курской битвы.

 ***

Никто из собравшихся на НП в ту ночь не слышал, как поют знаменитые курские соловьи. Не до соловьев было. А может быть, к началу июля уже закончилось прославленное соловьиное пение? Или молчали лесные солисты, почувствовав всю тревогу и небывалое напряжение короткой ночи?

К утру, в 5 часов 30 минут, гитлеровцы, после продолжительной артиллерийской подготовки, перешли в наступление.

На НП, окружив командующего фронтом, стояли члены Военного совета, начальники родов войск. Нелегко далась им минувшая ночь. Да и предыдущие были не легче. Уставшие, осунувшиеся лица, нервные перебои сердец. Шутка ли сказать, началась новая, пожалуй самая грандиозная по количеству техники и войск, битва войны.

Невольно вглядывались в лицо Рокоссовского. Конечно, все они отвечают за исход начавшейся битвы, но он больше других. Командующий!

Рокоссовский встал, вытянулся, словно стряхнул с плеч весь груз трудной ночи. Проговорил обычным спокойным голосом, вроде бы ничего особенного сейчас и не происходит:

— Товарищи, вы твердо уверены в надежности своих планов и в полной готовности подчиненных вам войск выполнить поставленную перед ними задачу?

Каждый понимал: ответ на прямой вопрос должен быть тоже прямым, ясным и честным.

— Уверен! 

— Уверен!

— Уверен!

— Очень хорошо! А теперь, друзья, советую вам часика два отдохнуть.

Генералы переглянулись. О чем говорит командующий? Какой может быть сейчас отдых!

Рокоссовский, видя недоумевающие взгляды, улыбнулся:

— Сами подумайте, если мы будем бодрствовать, то уж, конечно, не удержимся, начнем звонить командармам, запрашивать обстановку, давать указания, советы. А им сейчас нелегко, по своему опыту знаю. Им самим сейчас надо во всем разобраться, проанализировать донесения из дивизий. Поверьте мне: как только обстановка прояснится, они сами поспешат нам доложить. Убежден в этом.

Простая человеческая логика, трезвый взгляд на происходящее. Предложение командующего об отдыхе теперь уже не казалось таким... несуразным, что ли.

— Вот потому-то, — продолжал Рокоссовский, — я и думаю пойти и часа два поспать. И вам советую так же использовать это время. Учтите, что впереди у нас еще не одна бессонная ночь.

Кроме того что предложение командующего было необычным и смелым, оно было и заманчивым: все они действительно устали до чертиков.

Кто знает, может быть, Рокоссовскому и не удалось заснуть в то июльское утро. Только лежал он с закрытыми глазами, а сам снова и снова перебирал в уме все, что сделал в подготовке к начавшемуся сражению и что, не дай бог, просмотрел, не учел, забыл... И это с ужасающей очевидностью выяснится уже сегодня, завтра... Нет, кажется, все сделал, все... А впрочем...

Какой тут сон!

Но во всяком случае, телефон Рокоссовского молчал, пока не начали поступать первые сообщения командармов.

За это молчание, за доверие командующие армиями были ему благодарны.

...Никто не знал, какого напряжения воли и нервов стоило Рокоссовскому такое спокойствие и выдержка.

* * *

Несколько месяцев в обстановке величайшей секретности гитлеровские генералы готовили наступление на Курский выступ. Тщательно разрабатывали планы; оголяя западный фронт, гнали на восток бесконечные железнодорожные составы с солдатами, подтягивали лучшую технику, намечали день и час наступления. Готовились со злорадной мстительностью взять реванш и за Москву, и за Сталинград. Теперь, рассуждали они, на просторной русской равнине в благословенные июльские дни русским не поможет генерал Мороз, как в декабре сорок первого года под Москвой, не выручат приволжские азиатские ветры, тысячеверстные безлюдные пространства, окоченевшие, как сама смерть. Нет, теперь солдаты фюрера покажут, что они лучшие в мире!

Все было предусмотрено и подготовлено с немецкой основательностью и педантизмом. Успех, казалось, обеспечен.