Сказание о Рокоссовском

Но мне на миг представился огромный, почти тысячекилометровый, проходящий по лесам и болотам Белорусский фронт, десятки тысяч солдат, которых я пошлю в бой, может быть, на смерть... Нет, не могу я отступить, отказаться от того, в чем уверен.

Сталин вызвал меня, спросил:

— Ну что, убедились наконец, что мы правы?

Я понимал, что дело зашло далеко, но все же сказал:

— Нет, товарищ Сталин.

Наступила тяжелая тишина.

Сталин молчал, сжимая в руке потухшую трубку. Потом медленно почти вплотную подошел ко мне и положил руку на мое плечо, на золотой погон с четырьмя большими звездами генерала армии. Вероятно, кое-кому показалось, что Сталин сейчас сорвет погон...

Но он тише, чем обычно, проговорил:

— Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления им тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха. Утвердим его план.

***

Главное (или, во всяком случае, одно из самых главных) в обеспечении успеха предстоящего сражения — его подготовка. Вернувшись из Москвы после утверждения плана операции, Рокоссовский с вдохновением, пожалуй даже со страстью, начал готовиться к грядущим боям. Слишком много они означали для быстрейшего завершения войны. И кроме всего прочего, в этих боях подвергались испытанию его полководческая зрелость, прозорливость, воинское мастерство.

Прежде всего надо изучить местность, где придется сражаться солдатам. Как потом он скажет, ему, командующему фронтом, пришлось в буквальном смысле исползать на животе весь передний край. А этот край был, мягко выражаясь, неважный: болота, перелески, топи, леса; перелески, топи, болота, леса; топи, перелески, болота, леса и т. д. Как пройдут здесь танки и самоходки? Как подвезти оружие? Как подтянуть тылы? 

Нет возможности даже перечислить все, чем приходилось заниматься в те дни командующему фронтом и его штабу:

- подготовить быструю переправу войск через многочисленные реки и речушки с топкими берегами и заболоченными поймами;

- организовывать обезвреживание мин, которые немцы понатыкали на каждом шагу;

- проводить неустанные ночные поиски по захвату «языков», необходимых в дни подготовки наступления;

- прокладывать десятки километров дорог, мостя их жердями;

- налаживать скрытный подвоз техники, боеприпасов, продовольствия;

- неустанно готовить штабы всех степеней к предстоящей операции;

- регулярно проводить войсковую и воздушную разведку;

- установить надежную связь с партизанами;

- быстро и доброкачественно обучать прибывающее пополнение;

- ни на минуту не забывать о бесперебойной связи с соединениями и частями;

- сооружать ложные переправы и дороги... и т. д. и т. п.

Казалось, и за год не сделать всего того, что надо сделать в считанные дни для успешного наступления.

А часы идут, бегут, и приближается час «Ч».

В те напряженные дни и часы, обходя передовые позиции, Константин Константинович Рокоссовский обратил внимание на одного солдата. Уже не первой молодости, но крепкий, коренастый, он держался браво, молодцевато, с чувством собственного достоинства. Сразу было видно — человек бывалый.

Рокоссовский подошел к бойцу.

Солдат быстрым привычным движением одернул гимнастерку, сдвинул пилотку набекрень — «два пальца от уха».

Доложил:

— Рядовой второго взвода третьей стрелковой роты Булатов.

— Здравствуйте, товарищ Булатов!

— Здравия желаю, товарищ генерал!

Карие умные глаза солдата из-под кустистых бровей смотрели спокойно, пожалуй, даже весело,

— Давно воюете, товарищ Булатов?

— С гражданской войны. 

— Надо думать, с перерывом?

— Так точно, был перерыв на мирную жизнь.

Хотя Булатов первый раз в жизни разговаривал с генералом, но держался непринужденно. На его широком русском лице с мясистым носом и уже тронутыми сединой бровями карие глаза светились природным умом и приветливой добротой.

Рокоссовскому нравились такие солдаты. Конечно, молодость есть молодость, у нее свои неоспоримые преимущества: азарт, игра силы, энергия, бьющая через край. Но все же такие бойцы, как Булатов, с их опытом и сноровкой, будут поосновательней. Оружие у такого бойца всегда в порядке, сапоги подбиты, гимнастерка, пусть из «бу» и кое-где заштопана (пуля или осколок отметили), всегда выстиранная и сидит ладно, как мундир на генерале, да и табачок всегда водится у него в кисете. Он и блиндаж оборудует не хуже заправского сапера, и траншею выроет в полный рост, и в бою не лезет на огонь очертя голову, а действует с умом и расчетом, по известному суворовскому наказу: знает свой маневр и бьет врага наверняка.

Пусть дотошные любители истины выясняют, на скольких китах держится земля, но что касается нашей армии, то она держится на таких вот Булатовых.

А может быть, Булатов понравился Рокоссовскому и тем, что был его сверстником, воевал не первую войну, — одним словом, являлся человеком, на которого можно положиться.

— Из каких будете мест, товарищ Булатов?

— Я дальний, уральский.

— Дома все в порядке?

— Какой теперь дом! Одна старуха хозяйничает. Три сына воюют. Старший танкистом, а младшие, как и я, пехота.

— Гражданскую войну где закончили?