Сказание о „Сибирякове”

Через час в камеру ворвались разъяренные гестаповцы. Сибиряковцев построили, долго обыскивали, потом переворошили все на нарах.

- Документы? - кричал офицер. - Где еще спрятаны документы? - Он бил людей кулаками, пинал нотами, но никто не проронил ни слова.

Прошло несколько дней. Все были мрачными, подавленными: ведь так все удачно складывалось, и вдруг провал. Анатолий не возвращался. С тревогой ждали моряки: может, еще приведут, может быть, жив. На завод их уже не водили. Снова оборвались связи с миром по ту сторону колючей проволоки. Однажды Котлов решил спросить охранника, некогда сопровождавшего сибиряковцев за пивом, где их товарищ. Лицо немца расплылось в тупой улыбке.

- Тюк, - сказал он, вскинул брови и, поправив автомат, пошел вдоль рядов пленных.

В экипаже осталось двенадцать человек. Была надежда, что жив Алексеев, что он подаст о себе весть. Но о нем ничего так и не удалось узнать.

Василек

МНОГО передумал Иван Алексеев этой бессонной ночью в холодном карцере, куда упрятали его гитлеровцы. Вспомнил все, что было с ним с той поры, как фашисты разлучили его с экипажем.

...Случилось это летом сорок третьего. Потребовались люди для работы у богатого хозяина. Отобрали гестаповцы пятнадцать человек. Из экипажа "Сибирякова" среди них оказался один Иван Алексеев. До войны он работал портным, и кличка у него была в лагере Портной. Помещику понадобился человек, умеющий шить, чинить одежду. Иван даже проститься с товарищами не успел, взяли его прямо с работы. Думал, на допрос повели, а вышло иначе. Группу пленных отвезли в живописное местечко на берегу Вислы, и начались новые мытарства. Ивана то гоняли в поле, то заставляли шить в хозяйском доме.

На хуторе, кроме пленных, жили и русские девушки. Угнанных на чужбину советских граждан здесь называли восточными рабочими. Они хоть и считались "вольными", но надзор над ними осуществлялся строжайший. Большинство девушек были из Ленинградской области. Жили они отдельно, а в поле нередко встречались с парнями.

Однажды Ивана заставили копать на хозяйском дворе погреб. Жара стояла, как в пекле. Кидал, кидал землю - заморился, воткнул лопату в глину, вылез из ямы, свернул цигарку, прилег. Глотнул едкого дыма, слеза выкатилась, прищурился, а открыл глаза: девушка идет. По всему видать, русская - одета плохо, на ногах деревянные башмаки. Согнулась в три погибели под тяжестью двух бадей с водой, ноги в коленках подламываются.

Вскочил Иван, подбежал:

- Давайте подмогну! Сорветесь ведь, сестренка.

Девушка подняла ресницы. На Алексеева смотрели огромные голубые, как васильки, глаза. Прочел в них Иван тихую печаль, страданье.

- Давайте подмогну! Нельзя же так, - повторил матрос.

- Что вы, что вы! - девушка испуганно оглядела двор. - Хозяйка увидит. Вот передохну только.

Иван помог поставить на землю бадьи, опустился на колени, вытер пот с лица и аккуратно через край попил холодной колодезной воды.

- Хорошая, студеная, как дома в деревне, - похвалил Алексеев и спросил: Зовут-то вас как?

- Катя Крючкова. А вас?

- Меня Иван Алексеев, а кличут меня тут Портной. Специальность у меня гражданская такая была. Ну, а сам я моряк, вернее - бывший моряк. Потопили наш корабль.

- А я из города Пушкино, это под Ленинградом, знаете? Много девушек оттуда угнали, кого в Германию, кого сюда, в. Польшу.

- Чего делаете тут?

- Работаем, конца ей нет, работе. Хозяева отдыха не дают, злющие, жадные. А вот простой народ здесь хороший, такой же, как мы, сочувствует, помогает, чем может. Им тоже трудно, ох, трудно!

Девушка схватилась за коромысло, но Иван остановил ее:

- Погоди-ка, Катя, что скажу. Приходи сюда почаще. Завтра сможешь? Я дней пять буду тут в земле ковыряться. Придёшь?

Девушка с минуту помолчала, опустив ресницы, потом тихо, чуть слышно ответила:

- Приду.

С того дня Иван и Катя виделись почти каждый день. И хоть встречи иногда продолжались всего несколько минут, силы у них прибавлялись от коротких, наспех брошенных друг другу слов.

А однажды они провели вместе целый вечер. Он целовал ее горячие губы, чувствовал теплое дыхание на своей щеке, густые Катины волосы приятно щекотали его лицо. От них струился нежный запах свежего сена. Они оба мечтали о времени, когда окончится война. Конечно же, разобьет врага Красная Армия, выручит их из беды. И тогда уже можно будет встречаться не украдкой, а смело идти рядом, у всего света на виду.

Мечтали они с Катей пожениться, бежать вместе задумали, а судьба решила иначе. Теперь рвутся их сердца навстречу, а встретиться не могут.

* * *

Эх, как же нескладно все получается у него в жизни! Ночь тянулась долго, томительно. В который раз достал Иван заветное письмецо, стал читать.

"Здравствуй, Ваня! Пишу я тебе, а у самой руки дрожат и сердце стучит. Думала, уж не увижу тебя больше, и вдруг все так сложилось. Приехал посыльный от вашего пана, Матек, ты, должно, знаешь его, высокий такой блондин. Увидел меня и рассказал про тебя. Нет у меня слов, чтобы описать радость. Мысли путаются от. волнения, да еще Матек торопит: ему ехать надо.