Сказание о Старом Урале

Монахиня трижды осенила его крестом. Поцеловала склоненную голову.

– Береги душу Аннушки.

Строганов поднялся, поклонился низко, простился и, не оборачиваясь, зашагал по тропе мимо заводи.

Монахиня скоро потеряла его из виду. Она все еще стояла у своего порога и думала вслух:

– И этот коршун! Потому от других коршунов Аннушку защитить не побоится.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Лето выдалось засушливое.

Кама против Кергедана в конце июня небывало обмелела и сузилась, на середине реки обсохли песчаные косы. Были места, где могучую реку переходили почти вброд. Стояли душные, безветренные дни и ночи. Вторую неделю с верховьев реки доходили слухи о появлении возле Соли Камской новых орд враждебных степных кочевников. Вскоре перестали приходить сверху плоты и струги торговых людей. Из Конкора в Кергедан явился гонец с вестью, что ордынцы напали на Соль Камскую, разграбили и сожгли посады и починки вокруг крепости.

После столь тревожных известий в Кергедане начали готовить крепость к войне. Прежде всего из починков, слобод и соляных посадов перевели в крепость женщин и детей, согнали скотину. Работных людей на промыслах вооружили. Дали наказ не хвалиться удалью перед врагом, а защищать промысла, беречь жизнь и, в случае вражьего перевеса, отходить в крепость. В тайном месте прорыли из крепости под землей лаз. Работу на соляных варницах прекратили, мужикам велели по ночам бодрствовать, не смыкая глаз, а отсыпаться в дневную пору.

Городок приготовился к набегу. Из Конкора прибыл второй гонец с вестью, что большая разноплеменная орда сожгла варницы возле городка, но на крепость не напала, обошла ее по суше, а также на плотах по реке. С крепости по плотам ударили из пищалей.

С тех пор Катерина чуть не каждый час поднималась на стены Кергедана и с растущей тревогой слушала нудный рев скота, томимого жаждой: не хватало воды в колодцах из-за засухи. Однорукий Гринька Жук, принявший на себя по приказу Строгановых попечение о слобожанах, нынче упросил хозяйку ненадолго открыть ворота крепости, чтобы сгонять на водопой хотя бы коней и коров. Едва скот успел напиться, нежданно с дальних варниц послышался набат. Вскоре показались в той стороне клубы дыма и огня, а еще через час стали подходить к Кергедану мужики с подожженных варниц.

Жители смотрели на пожары со стен. Женщины заливались слезами. На одной из сторожевых башен стояли Катерина, Григорий и их сын Никита.

Пожар из-за безветрия распространялся медленно, но к полуночи все варницы и посады вокруг Кергедана пылали. Ордынцы, конные и пешие, вытесняли защитников из торгового и пушного посадов, все ближе и ближе притекали к стенам крепости. Появились первые раненые. Им тут же оказывали помощь. И передавали слухи о тех мужиках, кому помощь была уже не нужна. Побитые беспощадным врагом, они, пробудившие камскую землю от векового сна, сами уснули на ней сном непробудным!

Едкий дым с пожарищ дополз до стен крепости уже после полуночи, и почти в то же время на противоположном берегу ярким факелом запылала сторожевая вышка заслона у устья Яйвы.

Под утро со стен услышали чей-то истошный крик. Еще невидимый в темноте, кто-то бежал берегом Камы к воротам крепости, все время выкрикивая одно и то же слово, звучавшее, как горестный стон: «Татары»! «Татары!»

С опаленным лицом и обгоревшей бородой беглец достиг крепости. Это был дозорный с горевшей вышки. Он рассказал, что видел толпы татар на берегах Яйвы и смог бежать лишь под покровом темноты по знакомым тропам, неведомым для врага.

Вскоре стали видны костры татарского стана на камском берегу, возле устья Яйвы, и скакавшие всадники. Костров становилось все больше. С крепостных стен жители и ратники-дружинники с оружием в руках прислушивались к обманчивой тишине и молча наблюдали за всем, что происходило на заречной стороне.

Вокруг крепости догорали варницы, посады и починки. Дым облаками стлался над лесом. Среди пожарищ мелькали татарские и башкирские всадники. На заречной стороне во мгле рассвета стали в лугах шатры татар, и ветер доносил оттуда ржание коней.

2

Два дня осады прошли спокойно. Татары, зная о надежной защите крепости, исподволь выискивали на Каме броды, но сразу переходить реку не отваживались.

На третью ночь ударили боевую тревогу. Защитники крепости угадали по звукам, что татары начали переправу. Они переходили Каму прямо против крепости. Со стен Кергедана грянули пушки. Пищальники и пушкари стреляли почти наугад, но переправу сорвали: чугунные и каменные ядра, оглушительный гром и вспышки выстрелов напугали врагов, остудили воинственный пыл нападавших.