Сказание о страннике

«...Хорошо. Как я уже сказал, это — наш секрет. Вино должно бродить много лет при определенной температуре, и его следует процеживать по крайней мере пять раз в год. Оно настоено на огромных черноягодах из Перчтамма-Винфьотля. Только в этой долине далеко на севере...»

Гэп выгнул бровь и приложил палец к губам.

«...Чёрт! Чёрт, чёрт! Должно быть, в голову вдарило... Перехожу к сути, сейчас самое время сбора черноягод. Через неделю мы с тобой отправимся в долину Перчтамма-Винфьотль. Всё путешествие займёт две недели... здесь спешка ни к чему...»

Великан подождал, пока оруженосец перестанет пьяно хихикать.

«...Наш путь пройдёт через самые опасные участки леса, куда я ни за что бы не сунулся, если не ожидаемая в итоге награда. Мы пройдём через само сердце Фрон-Вуду. Там почти нет дорог, и обитают странные создания и расы, которых следует избегать. Каннибалы... На этот раз, Гэп Реднар, если ты заблудишься, тебе уже никто не поможет. Понял?»

Гэп его даже не слышал, не говоря уж о том, чтобы понять. Юноша лежал на полу и спал.

* * *

Секрет, случайно разболтанный Юлфриком, так и остался секретом. На следующее утро оруженосец проснулся, испытывая первое и сильнейшее в своей жизни похмелье. Как он ни пытался заставить голову работать, ему не удалось вспомнить, что довело его до такого состояния. Весь предыдущий день был словно в дымке. В памяти отложилось только одно — через неделю они с великаном отправляются в какой-то поход.

И вскоре этот день настал.

— Проснись, проснись, маленький человек! — орал с кухни Юлфрик, полный небывалой жизнерадостности. — Солнце взошло, небо безоблачно — прекрасный день для похода!

Он говорил на своём языке без Колеса, и потому Гэп, ещё не вылезший из «хлева», не понимал, о чём речь. Однако в настроении великана ошибиться было невозможно. Юноша набрал полную руку соломы и накрыл ею голову, прячась, словно улитка.

«Как можно быть таким бодрым и жизнерадостным в такую рань?» — недовольно думал он, изо всех сил стараясь не обращать на себя внимания хозяина. Но всё-таки это был день выступления в поход, и потому весь дом гудел. Юлфрик занимался последними приготовлениями, собаки радостно носились и прыгали, и ещё откуда-то доносился шум и, конечно же, запах готовящегося завтрака. Хилдеред явно решил не отставать.

— Чёртовы походы! — раздражённо пробормотал Гэп. — Кому они вообще нужны?

Неожиданно юноша понял, что уже слышал эти слова; его посетило смутное беспокойство, и повеяло болотом. Но он не хотел вспоминать, кто произносил их раньше.

«Наверное, любой человек, испытавший на себе тяготы похода, приходит к такому заключению», — с печалью подумал оруженосец и выбрался из соломы.

* * *

Через час они вышли. Шлёпп бежал впереди, за ним следовали остальные девять гончих, а Гэп и Юлфрик замыкали шествие. Выйдя наружу, маленький отряд на секунду остановился, чтобы проверить, как невидимый слуга закроет за ними огромную деревянную калитку, и после энергично двинулись вглубь леса.

День на самом деле выдался замечательный. Утренний туман постепенно рассеивался. Отовсюду, кроме самых мрачных сырых чащоб, он вскоре полностью исчез, словно призрак при свете дня, оставив после себя только блеск росы на листьях.

Несколько дней — и знакомые тропинки, которые Гэп уже успел изучить, закончились, пошли неисхоженные места. Гончие стали держаться поближе, постоянно принюхиваясь, и шерсть на их загривках всё время стояла дыбом. Чем дальше на север они продвигались, тем менее заметными становились тропы; волей-неволей путники петляли, с трудом выбирая верное направление. Несмотря на недавно приобретённые, пусть и скудные, знания природы, юноша не мог понять, каким образом кто-то, пусть даже хорошо чувствующий лес Юлфрик, может здесь ориентироваться.

Это был совершенно другой мир. Деревья, почти все хвойные, стали выше, а густой подлесок из кустов ежевики сменился упругим ковром из иголок и редких зарослей папоротника. Пропахший смолой воздух бодрил.