Сказание о страннике

— Будьте осторожны, эскельцы, — предостерёг Лесовик. — В болотах нельзя торопиться. В том создании было что-то волшебное. Оно может ходить по трясине и пахнет хульдром.

«Хульдры» — слово торков и значит «те, что сокрыты». Так называли всех призрачных созданий, которые жили в сумерках, в странном загадочном мире волшебного народца, невидимом для смертных, если только хульдры сами не желали раскрыться. Для жителей Вида-Эскеленда сами создания ассоциировались со зловредными, нечестивыми поступками. Назойливые маленькие твари потешались над честными людьми, проникая в их мир, чтобы нанести вред: молоко скисало, лошади стояли по утрам загнанные и потные, невинные девы просыпались в постели с незнакомыми уродами, а вместо детей в колыбелях оказывались отпрыски хульдров.

Многим было нелегко поверить в их существование, но для народа Лесовика хульдры реально существовали. Торки не сомневались, что эти создания появились задолго до людей, гораздо раньше всех иных рас. Только рогры, наверное, были древнее их.

В Нибулусе, прагматике и реалисте, не текла кровь торков. Он чувствовал крепость рукояти Анферта через кожаную перчатку, и это придавало ему уверенности.

— Шестеро против одного, — подытожил пеладан. — Не важно, человек это или демон. Крепче держите оружие и следуйте за мной. Голод — единственный враг, против которого меч не поможет.

* * *

Они пустились в погоню за исчезнувшим созданием. С каждым шагом двигаться становилось всё труднее. Ночная тьма полностью окутала болота, и приходилось идти в туманном мире, между небом и землёй, как во сне. Теперь всех охватила та же тревога, что и Гэпа. Чавкая при каждом шаге, трясина высасывала волю продолжать движение, словно вытягивая саму жизнь.

Время от времени кто-то из путников начинал кричать: «Вот он!», и все тотчас меняли направление, на время ускоряя шаг от вновь появившейся надежды. Однако призрачная фигура всегда опережала их и не останавливалась ни на какие оклики. Несмотря на постоянную тревогу — как бы ни попасть в ловушку, — путешественники упрямо продолжали преследование. Неожиданно прямо перед ними из тумана возникла стена тьмы. Поначалу они не поняли, что это; но, осторожно приблизившись, уткнулись в лесную чащу.

— Здесь, — шёпот Лесовика нарушил тишину. — Слева, прямо перед деревьями, видите? Наш ускользающий друг.

Они посмотрели, куда указывал палец. Что-то двигалось в двадцати—тридцати ярдах от них. Та же смутная фигура вошла в лесные заросли. Прежде чем путники успели позвать беглеца, он растворился меж деревьев.

Они поскакали быстрее, сокращая разделявшее расстояние, и уже через несколько мгновений тоже ступили в заросли.

Если на болоте им было страшно, то здесь, в лесу, страхи только удвоились. Туман стал густым, как суп, кромешная тьма окутала путешественников, скрыв последние отблески вечернего света. Дороги не было, и им приходилось продираться сквозь густое переплетение терновника и корней — колючки цеплялись за одежду и хватали за ноги. Путники продвигались так медленно, что казалось, будто они стоят на месте, а влажные ветви внезапно появлялись из ниоткуда и хлестали по лицу.

Усталость несколько притупила осторожность, путешественники хотели только найти таинственного незнакомца и тем самым положить конец бесполезному дневному переходу. И всё же тревожная мысль не давала покоя: вошедший в эти дебри должен был бы продвигаться вперёд с таким же трудом, как и они. Путники вошли в заросли вслед за мелькнувшей фигурой и до сих пор не нашли дороги; тем не менее вокруг ничего и никого не было слышно и видно. Может, он поджидает их, спрятавшись в темноте? Он один? Человек ли? И самое странное: что он делает в болотах ночью, так далеко от любого поселения?

Путешественники поняли, что окончательно заблудились, даже Лесовик, с которым прежде такого никогда не случалось. Они упустили из виду незнакомца и просто ломились через чащу, не понимая, куда идти дальше.

Вокруг стали раздаваться тихое бульканье, будто кто-то тонул. Ясно было одно: никто не хотел останавливаться и разбивать лагерь. Только не здесь.

Тут все одновременно ощутили, что земля пошла под уклон, и вскоре деревья стали расти реже. Путники спускались в низину, освещенную тусклым непонятным светом, а там их поджидала чёрная трясина. Ужасная чернота топи словно высасывала души и тянула к себе в бездонные объятия. Казалось, здесь погибли тысячи существ, сгнив в зловонных миазмах. Путешественники содрогнулись, увидев торчащие из воняющей гнилью тины голые кости тех, кто стал жертвой этого ужасного места. Над трясиной повисла отвратительная серо-зелёная дымка, которая и освещала низину.

Паутина тянулась от дерева к дереву, от ветки к ветке, укрывая низину подобно шатру; а ниже, словно балдахин, растянулись более тонкие нити, кишащие гигантскими чёрными пауками и ядовитыми красно-зелёными насекомыми. На самых высоких ветках важно вышагивали вороны, в темноте напоминая оживших висельников.