Сказание о суворовцах

Расстегнули ремень, сняли куртку. Удивились, увидав, что грудь мальчика обёрнута красным лоскутом.

— Да ведь это же знамя! — воскликнул командир.

Осторожно развернули шёлковое красное полотнище. Лейтенант прочитал: «Пионерская дружина имени Павки Корчагина».

Фельдшер осмотрел мальчика.

— Сильно контужен. Но самое страшное — двухстороннее воспаление лёгких… Я отвезу его в полковой медицинский пункт.

Ещё бы час-другой — и врачи уже не смогли бы спасти мальчика. К счастью, всё закончилось благополучно. К вечеру он назвал себя: Вася Суворов.

Вот что с ним произошло: пионеры средней школы решили в выходной день посетить боевой корабль, которым командовал отец Васи, капитан первого ранга Суворов. Командир корабля обещал принять пионеров утром 22 июня. Чтобы не заходить рано утром в школу, Васе поручили взять пионерское знамя домой и беречь как зеницу ока. А наутро началась война…

Отец ушёл на корабле в море. Мать через неделю погибла при бомбёжке госпиталя. Она была врачом. Ещё через несколько дней фашистские бомбы разрушили дом, в котором жила семья капитана Суворова.

Уже с первого дня войны ленинградских детей эвакуировали в безопасные районы, но транспорта не хватало, и очередь до Васи и его трёхлетней сестрёнки Веры дошла только в сентябре. Тёмной ночью более ста пятидесяти ребят вместе с больными, старыми людьми посадили на пассажирский катер. Васе удалось поместить сестрёнку в пассажирский салон, а сам он остался с мальчиками повзрослее на верхней палубе. Примостился у кучи канатов и укрылся отцовским плащом. Долго что-то не ладилось с мотором, и отчалили с опозданием, когда другие катера уже ушли.

Чтобы сберечь знамя отряда, Вася ещё дома снял его с древка и обернул вокруг груди, подпоясался ремнём, который подарил ему отец.

Едва отчалили от берега, усилился холодный ветер. Волны обрушивались на палубу, грозили смыть ребят. Тогда Вася и привязал себя концом каната к какому-то металлическому штырю, чтобы надёжнее было.

За ночь катер до берега не добрался. На рассвете налетели два вражеских самолёта и спустились так низко, что Вася видел очки фашиста.

Катер с детьми обстреливали из пулемётов, бросали бомбы. Одна бомба пробила палубу и взорвалась внутри пассажирского салона…

Командир полка, в который попал Вася, не мог разрешить оставить его в боевом подразделении. Опасно. Боевые действия не затихали ни на час.

Как только мальчик поправился, из штаба поступил приказ: «Отправить пострадавшего юного знаменосца в тыл до ближайшей железнодорожной станции, а оттуда в Москву». В Москве жила Васина бабушка.

Кто-то из командиров подарил мальчику своё запасное обмундирование, обеспечил продуктами на дорогу, и рано утром старшина повёз его в тыл на двуконной, громыхавшей по булыжной дороге повозке. Путь не близкий: ближайшая станция, откуда ходили поезда, — Волхов, до города езды пять-шесть часов.

За селом Путилово, почти полностью сожжённом фашистами, старшина осадил коней, и повозку не стало так сильно трясти и подбрасывать. У Васи разболелась голова. От вспотевших коней шёл пар.

— Ноги затекли, — сказал Вася, — можно, я пешком пойду?

— Слезай, но не отставай, — предупредил старшина. — Нам поторапливаться надо.

Гимнастёрка и шаровары на Васе были не по росту. Хорошо, что и сапоги кирзовые просторные: на ногах тоже побаливали ссадины. Вася замотал ноги мягкими портянками в три слоя и почти не ощущал боли. Шёл сзади, держась рукой за спинку повозки. Не успел подумать, что надо бы снять с петличек гимнастёрки воинские знаки — красные кубики лейтенанта, как на дороге показались два броневика и неожиданно остановились в нескольких шагах от повозки. Из первого броневика вышел на дорогу статный военный в распахнутой шинели. Вася сразу узнал его по портретам.

— Здравствуйте, товарищ Климент Ефремович Ворошилов!

— Здравствуй, здравствуй, лейтенант! — ответил маршал и как-то с удивлением стал присматриваться к маленькому парнишке в военной форме. — Во-первых, товарищ лейтенант, я Маршал Советского Союза — надо бы знать, как обращаться к старшим по званию. А во-вторых, почему ты такой мешковатый? Почему обмундирование не по росту?

Вася растерялся — ничего в ответ сказать не мог.

С повозки спрыгнул старшина и, подбежав к Ворошилову, выпалил скороговоркой:

— Товмаршсов Союза! Этот малчелвек не командир, он пострадавший при эвакуации из Ленинграда.

— Постой, старшина, не торопись. Как это пострадавший? А почему он в форме лейтенанта?

— Катер в Ладоге затонул. Фашисты потопили. Остался он, может, один из всех. Подобрали у берега разведчики.

— Куда же ваш путь? — спросил Климент Ефремович, подошёл к Васе и по-отцовски обнял его. — Не плачь, хлопец. Нам плакать нельзя, раз надел форму — бери пример со старшины. Смотри, какой бравый.

— Эвакуирую, товарищ маршал, приказано как-то определить. Отец его моряк, а мать под бомбёжкой в Ленинграде погибла.