Сказание о верном друге. Тайна седого тугая

Сегодня солнце не просто греет, а уже печет. Скалы на другой стороне дола дрожат и ломаются в струях теплых испарений земли.

Сквозь звонкое щебетание пташек Лан уловил какой-то знакомый волнующий звук, будто кто-то мощной рукой спустил тетиву громадного лука. Вот снова ветерок доносит звук. Нет, он несется откуда-то сверху.

Муна подняла руки к небу, и тут только Лан увидел высоко, под самым облаком, стройный журавлиный клин.

«Рао-рао-кроау!»

Как он сразу не узнал радостный клич загадочных птиц, возвещающих приход Нового Солнца?

А ниже журавлей, стороной, неровной цепочкой скользят над горами на блестящих мягких крыльях черные аисты. Их молчаливый полет строг и величествен.

— Птицы прилетели! — громко закричал Лан и соскочил со скалы на землю.

Муна, сияющая, возбужденная, сбросила с себя лохматую козью шкуру…

Мальчик замер в изумлении: на ней была тонкая одежда из шкуры косули, золотисто-коричневая, такая, какие шили женщины племени к праздничному дню.

В этой непривычной одежде Муна выглядела тоненькой и гибкой, будто ивовый прутик.

Она кружилась по лугу возле ручья и пела, будто птичка, лучше птички:

Большие птицы летят высоко,
Новое Солнце несут.
Птицы, людям таж скажите,
Скоро мы к ним придем…

Тонкие золотистые волосы девочки, словно паутинку, развевает ветерок, и они блестят и вьются, точно пламя факела. Гибкие смуглые руки мягко взлетают в небо и плавно опускаются вниз. Они кажутся крыльями. Глаза у Муны полузакрыты, лицо неузнаваемо занавешено сеткой волос. Быстрые стройные ноги подчинены какому-то неслышному сложному ритму. Они то семенят мелкими шажками, то вдруг делают широкие плавные круги.

Лан остановился, и громкий радостный клич, возвещающий приход Нового Солнца, застрял у него в горле.

Он стоял и смотрел, опасаясь, как бы не кончилась песня, как бы не прекратился танец.

Муна подражала плавному полету величественных птиц. Казалось, еще немного, и она поднимется в воздух вслед за стаей, легко минует далекую заснеженную седловину между двух белоснежных пиков, уходящих за облака, и очутится над головами соплеменников.

Но нет, даже Муна, невесомая тоненькая Муна, не может оторваться от земли!

Позже они пойдут по горам, шаг за шагом подбираясь к заветному перевалу, и вернутся, потому что снежные бураны и холод к тому времени еще не улетят в свое неведомое логово.

В другой раз пойдут они к перевалу, когда опадет нежный розовый и белый цвет яблонь и груш, алычи и боярки, сочно зазеленеют тополя и березы, ивы и вязы, клены и ясени, когда буйно зацветут непролазные заросли ежевики и шиповника, когда зеленые травянистые склоны дивно разукрасятся пестрым разноцветьем и заалеют крупными тюльпанами и маками… И снова вернутся, потому что грозные обвалы и тяжелые слежавшиеся снега станут на их пути.

В третий раз поднимутся они к самым облакам. Даже могучие беркуты и белоголовые луни будут кружить на одной высоте с ними. К этому времени в долине уже станут наливаться ядреными соками урюк и яблоки, а стебли мальв поднимутся выше Зурра.

Непреодолимые черные скалы станут перед ними, и они будут карабкаться вверх, обдирая в кровь пальцы, и, наконец, поднимутся на высокую стену, оставив внизу молчаливого волка с глазами, полными тоски и укора.

Но за первой скалистой стеной откроется другая, еще выше и неприступнее первой, и непроходимые, коварные ледники издали покажут ребятам свои грозные языки.

И они вернутся в третий раз, поняв, что седловину им не преодолеть.

Терпеливый и сдержанный Лан будет плакать горькими скупыми слезами отчаяния и бессилия, спрятавшись от Зурра и Муны, и только волк, его постоянный спутник и друг, увидит слезы отважного охотника.

НАЧАЛО ЗАГАДКИ

Легкодумный Зурр быстро примирился с неудачной попыткой перевалить через горы. Он радовался каждому новому дню, своей удачливости на охоте.

Теперь у него был большой лук и вязанка длинных стрел с острыми кремневыми наконечниками. Дня не проходило, чтобы он вернулся с охоты с пустыми руками: то принесет барсука или сурка, то дикобраза, то поросенка, то горного барана, круторогого красавца. А однажды добыл даже оленя.

Особенно поверил Зурр в свою охотничью доблесть, когда однажды в узком высокогорном ущелье повстречался со снежным барсом.

Хищник был ошеломлен встречей не меньше мальчика.

Они стояли друг против друга и не решались что-либо предпринять. Напасть? Но нет уверенности в победе. Отступить? Но не поймет ли это противник как проявление слабости и не нападет ли?

Так и стояли они, стараясь не глядеть в глаза друг другу, пока барс не попятился назад, недовольно ворча. И тут же Зурр отступил за корявый ствол дерева.

Они разошлись мирно, и каждый мог считать себя победителем.

Больше Зурр не появлялся в этом ущелье. Разве мало мест для охоты в благодатной Стране Предков!..

Лан с утра обычно уходил к реке. Они с волком пробирались сквозь колючие заросли джиды и устраивались под старой ивой, на краю лёссового обрыва.