Сказание об аде и рае, или Расторжение брака

Ну, потащила я его в новый дом. Да, да, сама знаю! Он был для нас великоват, не совсем по средствам. Но я завела приемы! Нет, уж увольте, его друзей я не звала. Я звала нужных людей, для него же и нужных. Тут уж, всякому ясно, приходится быть элегантной. Казалось бы, чего ему еще? Но с ним просто сил не было, никаких сил! Постарел, молчит, ворчит... Скажи: зачем он сутулился? Я ему вечно твердила: распрямись! А с гостями? Всё я, всё я одна. Я ему сотни раз говорила, что он изменился к худшему. Я вышла замуж за живого молодого человека, общительного, даровитого... да... Я вечно спрашивала: «Что с тобой творится?!» А он вообще не отвечал. Сидит, уставится на меня своими черными глазами (я просто возненавидела черноглазых мужчин) и ненавидит меня, да, теперь я знаю, ненавидит. Вот и вся благодарность. Никаких чувств, ни капли нежности – а он ведь к тому времени вышел в люди! Я ему вечно твердила: «Роберт, ты просто разлагаешься!» К нам ходили молодые люди – я не виновата, что я им интереснее, чем он! – так вот, они просто смеялись над ним, да, смеялись!

Я выполнила свой долг до конца. Я купила дога, чтобы Роберт с ним гулял. Я каждый вечер звала гостей. Я возила его повсюду. Когда всё было из рук вон плохо, я даже разрешила ему писать, это уже вреда не принесло бы. Что ж, я виновата, если у него случился этот криз? Моя совесть чиста. Я свой долг выполнила, да, мало кто его так выполнял. Теперь ты видишь, почему я не могу...

Нет, постой!.. Вот что, Хильда. Встретиться я с ним не хочу, то есть – встретиться и всё. Но я согласна о нем заботиться. Только уж – вы не вмешивайтесь! Впрочем, времени тут много, может, чего-нибудь и добьюсь... Один он не справится. Ему нужна твердая рука. Я его лучше знаю, чем ты. Что, что? Нет, нет, давай его сюда, слышишь?! Не спрашивай, а давай сюда! В конце концов я ему жена, а не ты. Я ведь только начинала. Послушай, Хильда! Нет, ты послушай! Мне так плохо! Мне нужно кого-то... э-э... опекать. Я там одна, никто со мной не считается! А Роберта я переделаю! Это просто ужасно, вы все тут торчите, а толку от вас нет! Дайте его мне! Ему вредно жить по своей воле. Это нечестно, это безнравственно. Где мой Роберт?! Какое вы имеете право его прятать?! Я вас всех ненавижу! Как же я буду его переделывать, если вы нас разлучили?

И Призрачная Дама угасла, как слабое пламя свечи. Секунду-другую в воздухе стоял неприятный запах; потом не осталось ничего.

Необычайно тяжелой была встреча между еще одной призрачной дамой и светлым духом, который, по-видимому, приходился ей братом на земле. Мы застали их, когда они только что увидались – Дама говорила с явным огорчением:

– Ах, это ты, Реджинальд!

– Да, это я, – сказал Дух. – Я знаю, что ты меня не ждала. Но ты обрадуйся и мне... хоть ненадолго.

– Я думала, что меня Майкл встретит, – сказала Дама и резко спросила: – Он хоть здесь?

– Он там, – отвечал Дух. – Далеко в горах.

– Почему он меня не встретил? Ему не сообщили?

– Сестричка, ты не волнуйся... Он бы тебя не увидел и не услышал. Но скоро ты изменишься...

– Если ты меня видишь, почему мой собственный сын не увидит?

– Понимаешь, я привык, это моя работа.

– А, работа! – презрительно сказала Дама. – Вот оно что! Когда же мне разрешат его увидеть?

– Тут не в разрешении дело, Пэм. Когда он сможет разглядеть тебя, вы увидитесь. Тебе надо... поплотнеть немного.

– Как? – резко и угрожающе спросила Дама.

– Поначалу это нелегко, – начал ее брат. – Но потом пойдет быстро. Ты поплотнеешь, когда ты захочешь чего-нибудь, кроме встречи с Майклом. Я не говорю «больше, чем встречи», это позже придет. А для начала надо немножко, хоть капельку потянуться к Богу.

– Ты что, о религии? Нашел, знаешь ли, минуту! Ладно, что надо, то и сделаю. Чего вы от меня требуете? Говори, говори! Чем я раньше начну, тем скорее меня пустят к моему мальчику.

– Памела, подумай сама! Так ты начать не можешь! Для тебя Бог – средство, чтобы увидеть Майкла. А плотнеть мы начинаем только тогда, когда стремимся к Самому Богу.

– Был бы ты матерью, ты бы иначе заговорил.

– То есть, если бы я был только матерью. Но этого не бывает. Ты стала матерью Майкла, потому что ты – дочь Божия. С Ним ты связана раньше и теснее. Памела, Он тоже любит тебя. Он тоже из-за тебя страдал. Он тоже долго ждал.

– Если бы он меня любил, он бы меня пустил к моему сыну. И вообще, если он меня любит, почему он забрал у меня Майкла? Я не хотела об этом говорить, но знаешь, некоторые вещи простить нелегко.

– Ему пришлось, Памела. Отчасти – ради Майкла...

– Кто-кто, а я для Майкла всё делала! Я ему жизнь отдавала...