Сказание об Агапито Роблесе

– Не сержусь я, – пробормотал Иларио Роман.

– Благослови тебя бог, батюшка, – отвечал Гуадалупе.

Агапито Роблес приблизился к Рекисам.

– Никасио Рекис, ты проклинал семью Эррера, желал им болезни и смерти.

– Они обвинили меня в скотокрадстве.

– Не умирать же с ненавистью в душе.

Обнялись Эрреры и Рекисы. Мальпика подошли вдруг к Валье. Покойный Хакобо Мальпика судился с Валье из-за участка Укупайяку. Так и умер, не дождавшись решения суда. Дети его судиться не стали, но зло не забыли. И вот теперь все прошло, смылось навек.

Долго еще мирил врагов Агапито Роблес, Жители Янакочи сами удивились, сколько у них семей враждует между собой. Но никто не упорствовал, один только Эрмитаньо ушел с площади – не захотел мириться с Иполито Комитет назначил командиров. Оба квартала Янакочи выступят в поход.

Отрядом квартала Раби командуют Теодоро Чакон, брат Совы. Блас Валье и Эркулано Криспин; кварталом Тамбо – Эстефания Моралес, Хулио Карвахаль и Дамасо Уаман.

Эстефания Моралес, маленькая, пылкая, шестидесяти лет ей никто бы не дал. Ненавидит Эстефания господ, горячо ненавидит, но совсем по-другому, чем, например, Теодоро Чакон – этот полон горечи, скорби, а Эстефания всегда смеется, издевается над помещиками. Даже полицейские побаиваются острого ее язычка. Эстефания Моралес отдает приказания, весело поругивает своих помощников Хулио Карвахаля и Дамасо Уамана.

– У всех хуторов и кварталов есть командиры, – сказал Сиприано Гуадалупе. – Остается только выбрать командующего пехотой и командующего кавалерией.

– Кто будет командовать кавалерией?

– Лисица! – крикнул Ригоберто Иполито.

– Лисица! Лисица! Лисица!

Все глядели на Примитиво Родригеса по прозвищу Лисица. Не зря прозвали его так. Маленькие глазки, длинный нос, да и повадка вся хитрая, лисья. Выступил вперед Лисица. Синий комбинезон на нем, кожаная истертая, когда-то коричневая куртка.

– Примитиво Родригес, – сказал Агапито Роблес, – ты человек храбрый и опытный. Ты был командиром в армии. В казарме научили тебя военному искусству. Сможешь ты взять «Уараутамбо», не потеряв ни одного человека?

– Нет.

Изумленные, обступили земляки Лисицу.

– Есть люди более подходящие и молодые. Вот Акилес Берроспи, вот Федерико Фалькон – бывшие сержанты. Берроспи всего два года назад вернулся из армии. Я же – двенадцать лет назад. Поискано Чаморро тоже бывший сержант. Он отличный стрелок.

– Ты сильней, здоровее телом, – сказал с достоинством Берроспи. – Соглашайся.

– Не могу.

Двенадцати лет Лисица ушел из дому. В «Сокровищах учения» увидел он фотографии Лимы и словно обезумел, так пленили его площади, улицы, памятники и дома столицы, где мало кто бывал из его земляков. Он решил бежать. Ночью отпер баул, в котором родители хранили письма Сиркунсисьона Рекиса, бывшего жителя Янакочи, уехавшего в Лиму. Прочел на конвертах адрес. Набил сумку жареной кукурузой, положил туда же смену белья, купил билет за десять солей и отправился в Серро-де-Паско, где жила его тетка Дионисия Валье. Увидев мальчика, тетка изумилась.

– Как это ты оказался в городе один-одинешенек?

– Наш конь подрался с кобылой и упал в Чаучак. Папа хотел меня выпороть за это. Я испугался и убежал.

– Что же ты думаешь делать?

– Хочу поискать работу в Лиме. Если вы мне немножко поможете.

– Я могу дать тебе десять солей.

Как раз десять солей стоил билет до Лимы. Наутро мальчик сел в поезд. Какая-то женщина из Хаухи пожалела бесприютного ребенка.

– Ты куда едешь? – спросила она.

– К брату, – снова соврал Примитиво.

В Лиме, на вокзале, он растерялся. Женщина снова подошла к нему:

– Чем бродить без толку по улицам, идем-ка ко мне.

Она устроила Примитиво в дом адвоката в квартале Хесус Мария. Обязанностью его было мыть окна и полы. Выходить на улицу не разрешалось. Через месяц его послали за покупками, и он решил не возвращаться. Он шел по улицам, сам не зная куда, шел и шел. Наконец оказался на Марсовом поле. Он узнал памятник Хорхе Чавеса, который видел в «Сокровищах учения». Подошел к сторожу.

– Будьте добры, скажите, пожалуйста, как найти район Либертад?

Он показал сторожу захваченный из дому конверт с адресом Сиркунсисьона Рекиса.

– Садись в этот автобус. Сойдешь у Каменного моста.

Сторож поглядел на него.

– Деньги-то на билет есть?

– Совсем нету.

Сторож дал ему десять сентаво, посадил в автобус я сказал шоферу:

– Этого мальчишку высади у Каменного моста.

Он пришел к Сиркунсисьону Рекису.

– Ты кто такой?

– Вирхинии Валье сын.

– Моей, крестной?

– Да, дядя.

– Я рад, что ты удрал из дому, человеком, значит, стать хочешь. Только здесь, в Лиме, чтобы жить, надо много работать.