Сказание об Иле

Он был ничто, и все, что окружало его, было ничто.

И вот, в центре этого ничто появилась точка, она стала медленно пульсировать и увеличиваться в размерах, ее преобразования породили крохотное колечко. Пульсация дала колечку движение, и оно разрослось до огромных размеров, окольцевав все пространство.

Где-то в центре этого немыслимого по масштабам окольцованного ничто зародилась еще одна пульсирующая точка. Она тоже начала увеличиваться и в конце концов выдала еще одно светящееся кольцо.

И снова точка, и вновь кольцо… Их количество и скорость преобразований все увеличивались и увеличивались. Из центра вместе с пульсацией вырвался нарастающий звук: «Бум! Бум! Бум!» Он заполнил собою все, да так, что стало невыносимо.

«Не-вы-но-си-мо!» «А-а-а-а-а-а-а-х!» В легкие, будто бы в воронку, всосало струю воздуха.

Лежа на примятой и слипшейся от крови траве, Роха открыл глаза.

Сквозь тусклую пелену, застилающую его глаза, он уставился в ночное небо. Провалился и чуть не потонул в его бездне, повиснув где-то там… Ему вдруг открылось, что эта бескрайняя и необъятная чернота находилась под ним, а он, невесомый, плыл над ней.

«Или сам я и есть эта пустота?.. Бездна, полная холодных и мерцающих звезд, что рассыпала чья-то неведомая рука, как сеятель зерна…» – такие мысли рождал спутанный рассудок Рохи.

И вот его взор как будто воткнулся в невесть откуда взявшийся на необъятном черном полотне чужеродный предмет. Он, как мелкая соринка, попавшая в глаз, отвлекал, раздражал, привнося во все дискомфорт, мешая плыть по бесконечности. То был небольшой, плетенный из колючих веток и травы венок.

– Зачем? – мысль несогласия возникла у Рохи.

– Венок… – был ответ.

– Откуда он взялся?… – присмотревшись возмутился Роха.

В центре венка тусклой, едва заметной мерцающей точкой плыла маленькая звездочка. Как казалось ему, сейчас она была самая далекая и холодная из всех. Далее от венка шли две тонкие веточки куда-то совсем вверх, туда, куда ему было тяжело смотреть. Он сделал усилие, от напряжения его глазам стало больно, боль пронизала голову. Роха зажмурился, но вскоре вновь открыл глаза, и в этот момент картинка неба поменялась. Теперь бесконечность, усыпанная звездами, оказалась там, где и положено, – над ним. Глаза окончательно устали, Роха сомкнул веки и остался в таком положении на какое-то время. Когда он открыл глаза, то увидел рядом с собой темный силуэт… нет, вернее даже, это была тень на черном небе, она закрывала собою звезды.

– Что это?

Роха стал перебирать в мыслях все, что помогло бы ему справиться с задачей. Он пытался найти название этому, но в его голове, как в разоренном муравейнике, царил хаос. Ничего не получалось собрать воедино. Разум все еще блуждал в чертогах бесконечности и лишь изредка и ненадолго возвращался вновь к Рохе.

– А может, это смерть? – вдруг сообразил он.

Может быть, она решила, что он, Роха, слишком легко отделался? И ей захотелось его помучить, раздавить в пыль его волю, запугать, как ребенка, своим видом?

Роха еще раз взглянул на нее, и теперь она предстала ему в виде косматой женщины. Восседая над ним, косматая держала в руке веточку, обломанный конец которой периодично похлопывал Роху по лбу.

Тень приблизилась к его лицу. Ее спутанные волосы канатами упали на его лицо, грудь и шею. Ему стало тяжело дышать. Ожидая конца, он закрыл глаза. С усилием Роха вздохнул, и тень сразу же отпрянула. Теперь, когда она оставила его в покое, он снова сделал усилие и посмотрел в вниз, туда, где должны были находиться его грудь, живот и ноги.

– Странно.

Все теперь было для Рохи чужим и бесполезным, из его груди выглядывал пучок травы, всунутый туда как кляп. Нет, он не испугался, и это обстоятельство его совсем не обеспокоило. Просто он ничего не чувствовал.

До Рохи донеслось какое-то чавканье. Та, что принял он за смерть, что-то пожевала, а затем вынула изо рта и поместила на свою маленькую ладонь. Ее пальцы стали втирать эту массу ровно в то место на груди Рохи, из которого торчал окровавленный пучок травы.

– Нет, это не смерть… – решил Роха.

Вдруг тень пропала, и Роха увидел, как звездное небо пришло в движение. Он понял: его куда то волокут. Он по-прежнему видел звездное небо, вроде бы какая-то птица промелькнула высоко в нем. Роха закрыл глаза и провалился в беспамятство.

Очнулся сын Иля в полной темноте. Тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, Роха, как мог, собрал рассеянные по потемкам сознания мысли и стал делать то, что сейчас представлялось ему самым правильным и доступным, – рассуждать.

«Может быть, я ослеп?» – закралась в его голову зловещая мысль.

Как ни странно, именно эта мысль была самой ясной и определенной. Роха прислушался, но кругом было тихо.

«Я еще и оглох…»

Роха попробовал закричать, но любые его потуги не приносили результата. Стояла абсолютная тишина. Рохе стало по-настоящему страшно. Неизвестность терзала его, как никогда прежде.

Собрав остатки воли в кулак, Роха решил ни за что не сдаваться.