Сказание об Иле

И вот когда мнения мужчин сошлись, а поклажа с провизией была уложена на плечи, увидели они, что Илея не спешила следовать за ними, а что-то увлеченно рассматривала в траве поодаль. Затем подозвала мужчин к себе. Они подошли. Ручей, один из тех, что были здесь, не вовремя приковал девичье внимание.

– Илея, нам надо бы идти, путь предстоит неблизкий.

– Смотрите, – указала она на ручеек.

Мужчины нехотя взглянули.

– Вот это да… – Не веря собственным глазам, Сенака наклонился к потоку поближе.

Невероятно, но ручеек вытекал из озера и направлялся дальше на возвышенность, к зеленой полосе у самых гор. Туда, где с отвесных стен, как из огромной лейки, неслышно стекали водопады.

– Не может быть… Но что ты этим хочешь нам сказать, Илея?

– Лишь то, мой брат Сенака, что вижу я перед глазами и до чего могу дотронуться рукой. Ручей течет к горе, не зная там преграды, за ним последовать нам надо.

Мужчины согласились с ней. И вот все трое они уже держали путь, следуя за журчащим потоком. Сенака подобрал палку и, опираясь на нее, шел первым.

Когда же путники подошли к горе, увидели, как та, уступая настырной полоске воды, вдруг разделилась надвое, обложив ручей зеленым мхом, как мягкими подушками.

С тенистых склонов доносилось щебетанье птиц, и люди шли и наслаждались лесными голосами. Впереди, облачком поднимался пар. Затем, едва вершин касаясь, пар опускался вниз и рассеивался. Илея смешно прищурилась и выставила ладошки навстречу искрящимся капелькам.

Еще немного, и трое путников вышли к тому месту, где пред ними открывался величественный грот. Весь в цветущих красках он благоухал. Вдобавок к сочной зелени и разноцветным цветкам, облюбовавшим камни, порхали бабочки у входа. Им не было числа, и путников они словно зазывали.

Здесь же, вдоль русла, прижимаясь к самой воде, носились пучеглазые стрекозы. Они то и дело появлялись около идущих, замирали на лету, затем срывались с места и бесследно исчезали.

На удивление вошедших, внутри грота оказалось довольно-таки светло. Серебристое свечение шло от тех редких камней, что были омываемы проникшим внутрь потоком. Едва уловимые переливы заполняли все пространство и уходили в глубь горы.

Люди обратили внимание, что здесь течение стало сильнее. И вот уже, как по ступеням, друг за другом скатывались с каменных уступов журчащие, сверкающие как зеркало водопады. Пройдя по краю, у самой стены, Илея заглянула в кристально чистую воду. Увидев собственное отражение, ему тут же улыбнулась. Затем чуть-чуть поправила укрывавший голову платок, тот самый, что спадал двумя лентами на узорный пояс, и, убедившись, что все в порядке, она продолжила путь.

И вот уж место, где поток, теряя вдруг силу, растекался и образовывал ровный круг. Наполнив до краев глубокую каменистую чашу, он успокаивался. На чистом дне плавали сказочные рыбы. Сверкая серебристой чешуей и алыми плавниками, они скользили по гладкому дну.

Через тонкий желоб от чаши вода вновь устремлялась, маня людей, и те последовали за ее течением.

Так, не останавливаясь на отдых, люди шли по направлению потока, как вдруг открылась бездна им.

Ручеек же, не зная страха, сорвался вниз и там, незримый, растворился.

Перед темной прорвой бездны путники остановились. Куда последовать им дальше, когда журчащий проводник их сгинул? И лишь только подошли они к краю, как мягкое облако, заполнившее собой гигантский каменный зев, поглотило и их. Наконец они решились и по уступам, как по потаенным тропам, почти на ощупь стали пробираться вдоль скалистого обрыва. Шаг за шагом поднимались все выше и выше и незаметно облачная завеса отступала. Открылся вид: на другой стороне пропасти встречала взоры увенчанная радугой отвесная стена. А выше, над головами путников, во всем величии нерукотворном предстал соединявший края пропасти путь. Разлом, деливший гору надвое, как жилами соединен был окаменевшими стволами. Мостом для путников готовы были послужить застывшие деревья. Их корни врастали в скальное нутро.

Нет, эти деревья не свалили когда-то великаны. Скорее некогда та скальная порода, которая покорно их держала на себе и питала те деревья вдруг взбунтовалась. Решила деревья опрокинуть, сбросить прочь, оставив чистым горизонт. Но корни их как когти вцепились в почву, словно в плоть. И вот подобно дикому пятнистому коту, что поймал добычу, те исполины завалились набок и за собою увлекли взбунтовавшуюся кормилицу свою. Теперь она покорно здесь стеной стояла, сама окаменев, и держала мертвые деревья навесу. Холодная, лишенная тех соков, что были в ней когда-то, она все еще проявляла бунтарский свой характер, с грохотом бросая камни вниз. По ее уступам теперь ступали ноги искателей пути.

Так постепенно путники поднялись наверх. Ступая аккуратно, дочь Каулы не сводила глаз с тех каменных деревьев. Величественность их ошеломляла. Как будто раньше, как будто бы не в этой жизни, Илея видела все это. И слух и ощущения ее свидетельствовали, что все это уж ей давно знакомо.

Давно… Но как давно? Ведь здесь она впервые, и в Светлом Иле не было подобных мест… Но что тогда?