Сказание об Иле

– Не знаю… – с тоскою в голосе ответил ему Сенака. – Что скрывать… Было дело, как-то пытался малодушно назад вернуться я. Принять от Каулы честный суд. Нашел разбитую рыбацкую лодку. Ее, как смог, отладил. Помню, погода скверная стояла, штормило, злой дождь который день уж моросил, а мне только на руку ненастье было. Рискуя на корыте этом отправиться на дно, поплыл я по большой воде на поиски кораблика. Шел вдоль берега, повторяя курс, точно как в тот раз, когда нашли мы колыбель с младенцем. Правда, в этот раз пришлось мне пробираться через разбойничьи кордоны и посты. Ими все берега кишели. Но обманул я их и обошел их всех. Искал, высматривал туманы и в них не медля поспешал, смотрел во все глаза, но ничего, и близко, и отдаленно похожего на те места, не встретилось на моем пути. Вернулся я ни с чем. Затем отправился по суше, шел дорогой той же, по которой с Илеей уходили мы в Тоуркун. Всматривался в даль и жег костры, взбирался на самые высокие верхушки ― и снова ничего… Надеялся увидеть Ула, но сколько минуло ветров и лун с того момента, как мы расстались… Несчетно! Не нашел там ничего, кроме собак пещерных, чьей добычей едва не стал я снова. Теперь же вовсе туда нет возможности пробиться. Истемники и те, кто служит им, на всех дорогах. Как волки, рыскают они по тайным тропам, отыскивая чужие следы.

– И нет никакой возможности добраться до Большого озера?

– Боюсь, что нет, – помотал головой Сенака.

– Пусть даже так. Пусть рыскают. Пусть волки, разбойники или кто-либо еще! Я все одно отправлюсь и найду!

– Не будь безумцем! – попытался остановить Роху рыбак. – Дай мне подумать… – И, помолчав немного, сказал: – Слушай, Роха, они же приходят к нам по тайным ходам. Не роют землю, не пробивают скалы, а тихо появляются прямо у границ. Мы долго не могли понять, как получилось так, что отряд истемников вдруг объявился незамеченным у Серебряного ручья ― ты знаешь это место, ― пока там же не стали свидетелями безликого чудовища, что, как тень, вылезло наружу и снова скрылось, будто зверь. Позднее мы нашли нору, в которой стоять возможно в полный рост. С тех пор у нас застава там. Полагаю, что этот лаз идет прямехонько до логова врага. Я знаю, где оно. В скалах у Мыса Дождя есть тайные врата. Они, как говорили, закрыты навечно. Вход за ними и вел в темные миры истемников. Я подслушал эту тайну у тех, кто некогда всем Тоуркуном правил. Они мечтали двери те открыть и грезили о богатстве и жизни без забот, когда отбросят прочь тяжелые засовы. Их кости, верно, не помнят замыслов своих хозяев. Да и что им за забота? Ведь участь их теперь догнивать в земле, – без злорадства говорил Сенака. – Охранял те входы Хорз, отец твой. Знаешь о его судьбе?

– Знаю.

– Ну да, ведь его тоуркуны в предательстве обвинили и предали суду. Да он был и сам из их родов. Так что и в тебе их кровь течет.

– Я сын Иля, – спокойно возразил Роха.

– Да, да, не обижайся. Судьба нам неподвластна. Вот Ехунт, к примеру…

– Где этот злодей? Он жив? Я думаю, что это он убил отца.

– Да, Хорз погиб, но не от руки Ехунта. Был злодеем он, ты прав. Но не спеши судить! Прозрение и раскаяние пришли к нему, пускай не сразу, спустя годы… Но я тому свидетель.

– Не ве-р-р-р-ю!

– Погиб Ехунт, от ран скончался, когда со мною вместе сражался за твой народ. Здесь в Иле храбро дрался он, спасая женщин и детей. Израненный, в муках он встретил смертный час. ― Сенака похлопал Роху по плечу. – Родитель твой кровью изошел тогда в темнице. Ехунт выполнил его волю и освободил от цепи, ногу ему отсек и с этим отступил. Хорз умер на пути к свободе. Видишь, как бывает…

– Седые старцы говорят, что ходы из миров потусторонних проделаны были лишь потому, что случилось нечто на земле. А мы с тобою знаем, что случилось. Звёздный младенец… вот всему причина!

Ив

Теперь и сам Ив не мог припомнить, сколько их было у матери. Среди многочисленных братьев и сестер он родился вроде одиннадцатым… Или, быть может, двенадцатым. Так или иначе, для него это не имело никакого значения. А вот что действительно имело место быть, так это тот факт, что под старым болотным грибом, служившим всем им домом, было очень тесно.

До него не было никому никакого дела, кроме его старшей сестры, что была с ним очень добра. Именно ее Ив и воспринимал своей матерью, а не ту, что иногда появлялась в их обиталище, и тогда среди многоголосья и сутолоки он слышал:

– Где эта рыба?

Рыбой она называла его добрую сестру, ругала ее, а иногда и таскала за волосы.

– Ты что, не только немая, но и глухая? Думаешь, я поверю?! Что молчишь?

– орала родительница.

Сестра и впрямь была немой. И конечно же ответить ничего не могла, а лишь мычала и плакала.

Однажды Рыба заболела, а потом и вовсе куда-то пропала. Маленький мальчик скучал по ней и все ждал, когда же она вернется. В силу малого возраста он не понимал, что сестра попросту умерла. Так он остался совершенно один в этой большой семье.

Прошло время.

– Ты говорить умеешь? Скажи хоть что-нибудь, – в который раз требовала мать, уставившись на Ива тяжелым взглядом.