Сказание об истинно народном контролере

И, тяжело вздохнув, товарищ Калинин на некоторое время замолчал, то ли обдумывая что-то, то ли погрузясь в воспоминания.

А Павел слушал возникшую тишину и думал. Думал о том, что не случайно, должно быть, его выбрали, и не из-за желания избавиться от честного и правдивого человека. А были, видимо, на то особые причины, о которых он если и узнает, то очень не скоро.

За окном вечерело, и, несмотря на то, что рядом жил своей бурной жизнью большущий город, было тихо и спокойно. И, может быть, даже спокойнее, чем в это же время в деревне Крошкино, где с наступлением первых сумерек осмелевшие из-за своей невидности дворовые собаки начинали переговариваться-перепаиваться, рассказывая друг другу, кто из них какого размера кость получил, и так этот лай стоял бы до полуночи, пока осовевшие от него хозяева не обругали бы свою псину последними словами, после которых в дело уже мог бы пойти деревянный колок, и собаки, конечно знавшие об этом, замолкали, уткнув свои носы в теплую землю.

Товарищ Калинин вдруг очнулся, обошел свой письменный стол и вытащил из его ящика книжечку, которую тут же протянул Павлу.

«Детям о Ленине», — прочитал Павел название и посмотрел на обложку, где великий вождь был изображен на скамейке, окруженный гурьбой ребятишек.

— Ты не смотри, что название такое, — сказал уже уставшим голосом хозяин кабинета. — Эта книга тебе очень пригодится! Она, в общем-то, не только для детей. Ну вот, я тебе вроде все сказал. Завтра днем на аэродроме тебе седло передадут. А сейчас поезжай домой, отдохни…

— А как же белый конь? — негромко спросил Павел и тут же смутился из-за наглости своего вопроса.

— Конь? — повторил товарищ Калинин. — Коня тоже привезут на аэродром. Он здесь, в кремлевских конюшнях. Хорошо?

Почувствовал тут Павел в себе наличие такого желания, о котором не сказать товарищу Калинину он не сможет. Но как сказать — он не знал, потому как второго наглого вопроса задавать не хотелось.

— Ну что молчишь? Вижу, что о чем-то просить хочешь? — проницательно подметил хозяин кабинета.

— Да я… вот…

— Ну говори, не дакай!

— Хотел бы, товарищ Калинин…

— Да называй ты меня по имени, мы теперь равные!

— Ну… хотел бы я, Михаил, на этом коне от Кремля до аэродрома проскакать…

— Да-а… — сказал товарищ Калинин. — Желаньице, я тебе скажу!

— Но это если можно, а если нельзя, то…

— Сейчас! — остановил Павла хозяин кабинета и подошел к телефону. — Эй, Вася! — сказал он кому-то. — На завтра эскорт свободен? Да? Хорошо. Тогда прикажи, чтобы к двенадцати был готов у Спасских ворот! — Ну вот, — опустив трубку, товарищ Калинин посмотрел на народного контролера. — Порядок. Будет тебе конный проход!

— Спасибо! —глаза у Павла загорелись, и он едва сдержал свой порыв обнять товарища Калинина и расцеловать его.

— Потом спасибо скажешь! Главное — Родину люби и делай все для ее блага! Ну все, иди! Нет, постой, скажи-ка мне, зачем топор с собой принес?

— Жена в дорогу дала, — объяснил Павел, поднимаясь из-за стола.

— Вот так да! — усмехнулся хозяин кабинета. — Молодец жена! Правильно дала! Тут жизнь такая… да…

За дверью в коридоре стоял красноармеец, который и проводил Добрынина вниз к автомобилю. Виктора Степановича в машине не было. Только шофер сидел, сонный и молчаливый. Ни слова не сказал за всю дорогу. Лишь когда остановил машину у подъезда, напомнил, что квартира у Павла под третьим номером.

Дежурный дворник открыл Павлу двери в парадное. Добрынин поднялся на третий этаж, вспомнил про ключ, врученный ему дворником. Нашел его в кармане брюк и отпер двери. Котомку оставил в прихожей, а книгу «Детям о Ленине» взял с собой и прошел в кабинет.

Включил лампу с зеленым абажуром, и так уютно стало в этой самой человечной комнате квартиры. А тишина, она была непоколебима и настраивала на серьезные мысли. И, усевшись за письменный стол, открыл Павел перед собой первую страницу подаренной в Кремле книжки. Открыл и стал читать.

Прочитав первый рассказ о Ленине, Павел решил на этом пока и остановиться, тем более, что захотелось подумать немного о смысле и морали этого рассказа. Речь в нем шла о том, как однажды Ленин попал в дом поморских рыбаков одной северной народности. Пришел он туда как гость, и тут же хозяева накрыли на стол и стали угощать Владимира Ильича их национальным супом, который, конечно, для европейского человека показался очень невкусным. Но ничего не сказал им об этом Ленин, а только поблагодарил за угощение. А они, решив, что суп Ленину очень понравился, предложили еще, короче — добавки ему дали. И тут Ленин ничего не сказал, и все съел, как учили его родители еще в далеком Симбирске — повлияло, конечно, воспитание, «общество чистых тарелок» семьи Ульяновых, но и не только это.