Сказание об Омаре Хайяме

Зеленщик Джафар жевал кусок тонкого хлебца и мрачно посапывал. Он был толст. Он был не очень опрятен, и пот лил по упругим его щекам. Он прищурил глаза и сказал, что знает, кого следует убить. Если угодно, напишет имя негодяя на бумаге, и тогда можно будет проверить - ошибся или точно угадал. Его друг по имени Бакр - мясник, специалист по потрохам - весьма заинтересовался заявлением Хусейна. Да, разумеется, надо убивать, и к тому же незамедлительно.

Зейналабедин-ассенизатор и старый Али-пекарь - люди степенные и зрелые Они прежде подумают, а потом уж скажут, что следует делать: убивать или миловать. Зейналабедин эбнэ Хусейн, собственно, не был ассенизатором в прямом смысле этого слова. Он возглавлял славный цех неких оборванцев, спавших днем и приводивших в порядок отхожие места по ночам. Это был уважаемый человек, и под началом его орудовала скорее банда разбойников, нежели ассенизаторов. Если бы главный визирь догадывался, кто это шарит по ночам в непотребных углах, наверняка постарался бы попристальнее приглядеться к исфаханским золотарям...

- Кого же ты решил убить, Хусейн? - спросил Али эбнэ Хасан. Он говорил шепеляво, но довольно четко, старательно выговаривая слова.

- Сам знаю кого, - глухо произнес Хусейн. - Этого еще мало, - заметил хозяин.

- Да, это так, - подтвердил Али-ассенизатор.

Четверо мужчин, перед которыми стояли глиняные сосуды с водой и шербетом и, кажется, с вином, а также глиняные блюда с хлебом и жареным мясом, перестали жевать и пытливо разглядывали Хусейна. Тот скинул с себя верхнюю одежду, бросил на нее свой кинжала опустился на пол. Он был очень зол.

- Кто знаком с хакимом по имени Омар? - спросил Хусейн. Мужчины задумались.

- Омаром эбнэ Ибрахимом... Звездочетом и мошенником.

- Мошенником? - протянул хозяин.

- Да, с мошенником!

Али эбнэ Хасан кивнул. Да, он знаком с человеком, который носит такое имя. Да, этот Омар к тому же и астролог, а может быть, и надим. Но мошенник ли? О каком это Омаре ведет речь Хусейн?

Хусейн оторвал кусок лаваша, разорвал его на мелкие кусочки и набил ими рот. Запросто. Как на базаре. В голодный день.

- Если должность надима есть верный щит от всяческих грязных дел, - сказал Хусейн, - то мне не о чем говорить...

- Почему же, сын мой? Говори...

- Я полагал, что меня поймут с полуслова...

- Возможно, и поймут. Разве это исключено? - успокоил молодого меджнуна хозяин, умудренный опытом и знанием наук. - Но надо хорошо подумать, прежде чем награждать человека таким емким словечком, как "мошенник". Ведь, как ни говори, понятие это растяжимо: есть мошенник на базаре, есть в науке, встречается он и во дворцах. Если угодно, и в мечетях. Разве все эти мошенники равнозначные? Один надувает на ломаный грош, а другой обкрадывает целое государство. Кого же ты имеешь в виду?

Хусейн обескуражен, но поглядел на окружающих, словно бодливый телок, и произнес загробным голосом:

- Я имею в виду всякого, кто пользуется деньгами для того, чтобы совращать людей.

- Каких людей, Хусейн?

- Обыкновенных.

- А все-таки? Нельзя ли поточнее?

- Можно и поточней, - Хусейн лязгнул зубами. Они были крепкие, и оттого звук получился устрашающий. - Я спрашиваю: имеет ли человек право красть чужую любовь? Красть только потому, что мошна потолще твоей? И называть себя при этом правоверным?

- Это кто же правоверный? - спросил хозяин. - Не этот ли Омар Хайям?

- Он самый!

Потом наступила тишина. Трудно было вмешиваться в этот разговор третьему, а сам Али эбнэ Хасан не торопился продолжать свои речи. Он казался утомленным, голова его была занята более важным делом, чем история о какой-то любви...

- Я его убью, - пригрозил Хусейн. И он намотал на пальцы длинный стебель зеленого лука, положил его в рот и захрустел.

- Убьешь? - безучастно спросил Али эбнэ Хасан.

- Да... Потом Эльпи будет снова моею. - Хусейн разодрал пирахан на своей груди и воскликнул: - Я же люблю ее!

И оглядел всех, ища у каждого сочувствия.

Хозяин усмехнулся. Он сказал:

- Во-первых, любовь не добывают кровью,. Во-вторых, хаким, которого ты называешь своим врагом, не самый главный враг. Это так.

Али-пекарь закивал головой.

- Ты просто не знаешь коварства этого звездочета, - сказал Хусейн. - Я совершенно уверен в одном: он самый главный враг, и я приведу свою угрозу в исполнение.

Али эбнэ Хасан поднял руку. Он нахмурил брови. И сказал;

- Не о том говоришь, Хусейн, и не туда направлены твои мысли. Женщин на свете - что песчинок на берегу моря. И ты найдешь себе другую. Как, впрочем, и сам хаким. Я не вижу причины для вражды из-за какой-то потаскушки.

- Она не потаскушка, - возразил Хусейн. - Она несчастная жертва мужского прелюбодеяния.

Хозяин усмехнулся. Али-пекарь засмеялся громче. Другие подобным же образом выразили свое отношение к словам Али эбнэ Хасана.

Однако гроза продолжала бушевать в груди молодого Хусейна. Что понимают в любви мужчины, погрязшие в политических интригах, ненавидящие султана и его визирей? Этим подавай только власть, а любовь для них- нечто вроде полевого цветочка, который не жаль раздавить.