Сказание первое: Клич Ворона

— Моего отца ты тоже так очаровала? — усмехнулся Берд, чувствуя себя охотником, заполучившим ценный трофей. Аррага в ответ лишь звонко рассмеялась и заскользила руками под его халат. Медленно восходившее солнце лишило волчью ведьму сил, и Беральд уже не боялся её. Теперь, до наступления ночи, она принадлежала лишь ему, и он мог делать всё, что ему вздумается. Даже убить. Но… зачем уничтожать столь прекрасного зверя?

* * *

Пристальные взгляды волколаков в лесу преследовали её всю дорогу, и Зинерва чувствовала невероятное отвращение к этим диким тварям, которыми теперь кишели леса в землях Псов. Союз Ковергов с Ночными Певцами, конечно, позволил Латаэну заполучить невероятную силу, но чем приходилось расплачиваться? Дичи становилось всё меньше, голодные волколаки нападали на деревни. Крестьяне вооружались и шли почему-то не к Ковергу, что заключил этот трёклятый союз, а к Корсакам, в Фаргеш. Вокруг стен столицы собиралось всё больше недовольных, а Руэл ничего не делал. Когда Зинерва приказала поймать несколько вооружённых крестьян и прилюдно повесить их перед воротами замка, это лишь сильнее разозлило людей. Теперь, чтобы выбраться из Фаргеша, Зинерве приходилось рядиться страшной крестьянкой, мазать своё прекрасное лицо грязью и брать самую тощую полудохлую клячу из конюшен.

Зинерва умело скрывала от мужа свои отношения с молодым Лисом. Эвар Коверг был красив, умён, к тому же хитёр, прямо как зверь с герба его рода. Руэл не шёл с ним ни в какое сравнение. Глупый старикашка, считающий, что вся власть в Латаэне принадлежит ему. Как же! Соглядатаи старого Корсака первым делом прибегали к Зинерве, и именно она решала, что рассказывать королю, а что нет. Руэл до сих пор был уверен, что ситуация на Медвежьем плато была под контролем. Зинерва не смела рассказать ему о случившемся, потому что не хотела, чтобы муж совал свой нос туда, куда ему не следует. С Сатарнами королева должна была разобраться сама.

Но в последнее время Зинерва терпеть не могла поместье Ковергов. Волколаки были на каждом шагу, они пялились на княгиню, словно она была крестьянской бабой. Совершенно никакого страха или уважения. Некоторые волчьи твари позволяли себе заходить прямо в город, и весь Арлок теперь пропах псиной. Зинерву тошнило от всего этого. Но это было только начало. Ещё большее отвращение у неё стал вызывать сам Эвар. Он вдруг резко переменился, и из хитрого лиса превратился в самоуверенного заносчивого щенка. Один раз он даже посмел угрожать Зинерве — когда она повысила на него голос, Эвар сказал, что ей следовало бы осторожнее возвращаться в Фаргеш. Нет, это было не беспокойство за её жизнь, а самая настоящая угроза. Едва сдерживаясь, чтобы не убить Коверга на месте, Зинерва поспешно покинула Арлок и отправилась домой. Её тошнило от лисьих земель, и королева поклялась себе, что больше никогда не ступит сюда, даже если её пошлёт сам Руэл.

Пока великая княгиня возвращалась по Восточному тракту, волколаки пристально следили за ней из тянувшегося вдоль дороги леса. Зинерва старалась делать вид, что не замечает их, но чудовищный запах псины сводил женщину с ума. Нет, это не могло больше продолжаться. Зинерва почувствовала невероятную злобу, вскипевшую в её груди. Кто она: Корсак, или маленькая девчонка, испугавшаяся самовлюблённого Лиса?!

— Уведите эту клячу с глаз моих долой! — прошипела Зинерва, отдавая полудохлую кобылу конюхам. Те поспешно отвели лошадь в стойло, и королева быстрым шагом направилась к замку. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел её в таком виде: всё лицо в грязи, вместо дорогих тканей обмотки, прекрасные платиновые волосы спутаны в чудовищную мочалку, которую придётся расчёсывать несколько часов. Проклиная весь лисий род, Зинерва скрылась в тайном ходу, что вёл прямиком в башню, где королева отмывалась после своих секретных вылазок.

Оставив слуг снаружи, женщина закрыла тяжёлые двери и устало выдохнула. Она не боялась, что кто-то из этих людей мог рассказать Руэлу о её тайне — что у молоденькой, но страшненькой девушки, что у пожилой бабы с горбатой спиной были вырваны языки, и говорить они не могли. Зинерва славилась на весь замок своей жестокостью, и даже те, кто умели говорить, предпочитали в её присутствии молчать. Выбросив из головы противные мысли, королева хлопнула в ладоши и приказала принести ей новую одежду. Горячая ванна уже была приготовлена, и Зинерва с наслаждением опустилась в воду, слегка обжигавшую её покрытую грязью и пылью кожу. Устало откинув голову, женщина закрыла глаза. Ей хотелось отвлечься от всех этих ужасных мыслей о волколаках, Лисах, Медвежьем плато. Она так надеялась, что новый император Запада, на вид совсем ещё неопытный мальчишка, испугается Корсаков и сдаст Фабар им… но чёртов Эвар, будь он тысячу раз проклят, выпустил стрелу и убил Грама Ловарса. Нет, теперь только последний дурак в Фабаре останется сидеть дома. Даже старики и инвалиды возьмут в руки оружие, чтобы отомстить за тигриный род, оставленный без старшего князя.