Сказание первое: Клич Ворона

Когда на небо взошла большая холодная луна, они оба верхом на своих лошадях брели через укутанное туманом поле, рассказывая друг другу истории, о которых никогда раньше никому не говорили. Эти двое были знакомы всего несколько часов, а им уже казалось, что они намного ближе, чем кто-либо другой. Словно им под силу было заглянуть друг другу в душу, прочесть мысли, понять все скрытые и явные чувства. Алак признался княжне о своих страхах, даже показал тот самый магический шар. Аньюн, удивлённо осмотрев сферу, потрясла её в руках и расплылась в широкой улыбке, когда та засветилась приятным синеватым сиянием.

— Она красивая, — прошептала девушка.

«Ты красивая».

Насупившись, Алак поспешил отвернуться, чтобы змеиная княжна не заметила, что он покраснел. Вернулись они лишь под самое утро, свежие и ничуть не уставшие, словно ночь пролетела для них совершенно незаметно.

* * *

«Шакалья Пасть» лениво плыла по волнам, раскачиваясь из стороны в сторону, словно детская колыбель. Шум плескавшейся за бортом воды был подобен сладкой песне, которая убаюкивая, усыпляла. Ветер раздувал большие серые паруса с вышитой на них красной птицей, раскинувшей огненные крылья. Лишь свинцовые облака, прятавшиеся у самого горизонта, заставляли матросов обеспокоенно перешёптываться. Впереди, должно быть, была знатная буря, и «Шакалья Пасть» направлялась прямо в её дьявольскую утробу.

По палубе пронёсся гул колокола, и матросы засуетились. Кто-то начал накрывать ценный груз полотном, кто-то сворачивал паруса. Джакал был разбужен этой суетой и, протирая заспанные глаза, показался из своей каюты. Наскоро натянув на себя камзол, юноша взлетел по ступеням на капитанский мостик и внимательно всмотрелся в черневшие у горизонта тучи. «Шакальей Пасти» нечего было страшиться, она была построена на славу и в шторма всегда оставалась невредимой. А вот об остальных кораблях такого сказать было нельзя.

— Знатная буря к нам приближается! — весело воскликнула стоявшая у руля высокая женщина и хищно усмехнулась, отчего по спине Джакала невольно пробежал холодок.

Анастасия была капитаном команды, нанятой Альвишем ещё в Причале Саварга. Джакал никогда бы не поверил, что женщина способна справиться с кораблём, тем более с «Шакальей Пастью», отличавшейся довольно крутым нравом. Однако Анастасия крепко держала руль, и судно ещё ни разу не сбилось с намеченного курса. Она была превосходным капитаном. Правда, Джакал всё равно в обществе Обезьяны, как называли эту женщину матросы, чувствовал себя неуютно: в прошлом она была довольно опасным пиратом, нападала на берега Саварга и избежала виселицы только благодаря Тарлану Альвишу. Никто до сих пор не знает, как вообще князю Сельвигов взбрело в голову оставить в живых преступника и предложить ему поступить на службу во флот Альвишей. Ещё более безумной кажется мысль, что Анастасия согласилась на предложение, не раздумывая ни секунды. С тех пор разбойница со своей командой заседала в кабаках и тавернах Саварга, ожидая, когда Тарлан даст ей какое-нибудь особенно опасное задание. И, как правило, занималась Обезьяна контрабандой.

Анастасии не было и двенадцати, когда она впервые ступила на борт отцовского корабля. Теперь ей было двадцать восемь, и все эти горы она провела в открытом море, спускаясь на сушу лишь на несколько дней. Казалось, морская соль впиталась в её плоть и теперь текла по жилам вместо горячей крови. Палящее солнце одарило её кожу прекрасным золотистым загаром, волосы выгорели, но отчасти сохранили свой цвет светлой бронзы. Они были обрезаны по плечи и всегда растрёпаны — то ли из-за небрежности Обезьяны, то ли из-за сильного ветра, что очень редко утихал в западном океане. Глаза женщины были слегка узковатыми, но это ничуть не скрывало их яркий тёмно-изумрудный цвет. Кроме всего прочего, на лице белой краской была проведена широкая полоса от уха до уха, окрасившая и веки, и брови, и переносицу. Этот узор разбойница называла «боевой раскраской пиратов Западного Моря». Джакал не знал, было это правдой, или нет. Он и вообще с пиратами раньше не общался.

Доспехам Анастасия предпочитала короткий корсаж, украшенный пришитыми к нему когтями неизвестного зверя и обнажавший изящный плоский живот с колечком в пупке, и обтягивающие тканевые штаны, всё исключительно красного цвета — цвета крови. Особенной любовью к Сельвигам и их гербу разбойница не отличалась. На шее морской ведьмы висел небольшой шарф, под которым таилось ожерелье с большим засушенным акульим глазом — довольно странное украшение для женщины. К рукам от самого плеча до запястья была примотана тонкой верёвкой красная ткань, к которой так же крепились кости, только более острые и длинные, создавая впечатление, словно у Анастасии росли шипы, как у опасного морского дракона. Неизменным атрибутом Обезьяны так же считался её длинный, покрытый многочисленными зазубринами и трещинами тесак. По слухам, не один моряк встретил смерть от его лезвия, когда Анастасия была ещё пиратом.

Сонно посмотрев на капитаншу, Джакал недовольно забормотал: