Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Между тем молодой князь продолжал лететь. Земли Вастеля прервались огромной тёмной рекой, что уныло тянулась с самого севера на юг, разделяя континент на две части. Эйд пролетел над Чёрной Гранью и устремил взгляд дальше. В какой-то момент он вдруг увидел синие знамёна и охнул, когда понял, что на них сверкают золотые вороны Таоданов. Алак! Это было войско Алака! Он был здесь, за Чёрной Гранью, в землях Заласа, живой и невредимый! Эйду хотелось прыгать от счастья. Он так давно не видел друга! Но Отец-Древо продолжал нести его дальше, и вот вороний лагерь стал отдаляться. Камышовый Кот с разочарованием проводил его взглядом и, обернувшись, вновь посмотрел вперёд.

"Что это?" - изумлённо спросил Эйд, когда Отец-Древо остановился. Перед молодым князем был огромный тёмный замок, от которого исходила странная, отдалённо знакомая Траину энергия. Но юноша не мог понять, где он оказался. Это были земли Псов, но что именно?

"Фаргеш".

Юноша едва не потерял дар речи. Замок Фаларнов! Боги, неужели Отец-Древо под "новым пристанищем" имел в виду именно эти земли?

"Ты безумен... - прошептал Эйд. - Как ты попадёшь в Фаргеш? Это... это невозможно".

"Я - не попаду. Мои потомки - да".

Замок резко пропал, и Эйд, распахнув глаза, понял, что снова стоит напротив древнего бога в Старолесье. Тяжело дыша, юноша огляделся по сторонам. Под ногами была та же земля, что и раньше, листья шумели вверху и трещали ветви. Отец-Древо смеялся. Его забавляла реакция молодого князя. Камышовый Кот хотел было снова спросить, что же имел в виду древний бог, когда сказал "потомки", но вдруг почувствовал, что во второй его руке что-то лежало. Подняв зажатый кулак, Эйд осторожно раскрыл его и почувствовал, как сердце в груди бешено заколотилось.

На ладони лежали большие, гладкие зелёные семена.

"Отправляйся на восток, маленький Посвящённый, - прошелестел Отец-Древо спокойно и величественно. - Найди своего друзей за Чёрной Гранью. В миг, когда падут Корсаки, и Фаргеш будет возвращён в Империю, найди там старый умирающий лес. Посади мои семена в землю и взрасти новую рощу. Когда-то давно это сделала Ирэль - вынесла моих потомков за пределы Старолесья и вырастила чудесные сады, рощи и леса по всему Сангенуму. Теперь настало твоё время".

- А ты умрёшь? - Эйд почувствовал, как дрогнул его голос. Ему до сих пор с трудом давались слова после всего увиденного.

"Я умру, - согласился древний бог. - Но одно из этих семян станет новым Отцом. Новым богом. Мы умираем и возрождаемся вновь. Такова наша жизнь, и это нельзя изменить".

Эйд внимательно посмотрел на семена в своей руке и, кивнув, ссыпал их себе в карман на груди. Юноша почувствовал огромную ответственность за каждое семечко и не мог позволить, чтобы хоть одно из них пропало. Рождение нового Отца-Древа теперь зависело от него, Посвящённого.

- Клянусь, - прошептал Траин, - что сохраню их. Засыпай спокойно, старый бог. Ты сделал всё, чтобы защитить своих детей.

Отец-Древо зашелестел ему в ответ, и Эйд, убрав руку от корней, ещё раз посмотрел в его редеющую жёлтую крону. На душе было тревожно. Скорбела и Ирэль.

"Засыпай спокойно..."

***

Алак проснулся от того, что Грозохвост настойчиво толкал его своим сильным клювом в плечо. Открыв заспанные глаза, юноша зевнул и с трудом рассмотрел врана в темноте, царившей вокруг. Птица выглядела обеспокоенной, взволнованной и, кажется, даже испуганной. Молодой император сел в постели, откинув в сторону шкуру, которой он укрывался. Всё его тело горело, на лбу выступил холодный пот. Алак вытер его тыльной стороной ладони.

- Я опять кричал?

Грозохвост обеспокоенно посмотрел на него и положил свою могучую голову ему на колени. Тяжело вздохнув, юноша потрепал друга по крепкой мускулистой шее и закрыл глаза. Мысли все перепутались, в висках пульсировало. Алак хотел было потянуться за чашкой, стоявшей неподалёку - сочный нектар из солнцеплода успокаивал и помогал лучше уснуть. Но юноша передумал. Сон, который он видел, был не простым кошмаром. Это видение повторялось снова и снова, словно Алак должен был увидеть в нём что-то важное. Если бы только дурные сны не мешали Таодану спать. Он и без того чувствовал слабость после последних сражений. Рана, нанесённая Югеном, до сих пор болела, каждый раз напоминая о себе. Юноша стиснул зубы и обхватил голову руками. Молодой император всё ещё не мог поверить в то, что его предал человек, которому он доверял больше, чем всем остальным. Роялд стал для Алака вторым отцом. И теперь это предательство раздирало Ворону сердце. Лишь в тот день, когда Юген показал своё истинное лицо, Таодан понял, почему его мать никогда не доверяла этому человеку. А он наивно думал, что это сказывается шакалья кровь...

"Юген был одержим тьмой", - сказала Алаку в тот день его молодая жена. Ворон не понял, что она имела в виду, но Аньюн выглядела взволнованной. Тот факт, что их предал столь близкий человек, сильно беспокоил её. Девушка даже некоторое время скрывалась, стараясь не попадаться на глаза Алаку и его янгулам.