Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Хасим ожидал их внутри. С собой он взял одну из своих жён и трёх дочерей, от которых Ньёр предпочёл держаться на расстоянии. Он не помнил их имён, но успел уяснить, что эти девушки только и умели, что трепаться обо всём, что только попадалось им на глаза. Змей благодарил Четверых за то, что Моррот тогда не позволил ему взять одну из дочерей Бошефаля в жёны. Это был бы самый глупый поступок из всех, что совершал Ньёр.

- Ах, добро пожаловать, добро пожаловать, - улыбнулся Хасим при виде гостей. Он даже приподнялся с кресла и протянул Ньёру руку для приветствия. Обменявшись рукопожатиями, мужчины вновь вернулись на свои места. Змею пришлось занять кресло по правую руку от Бошефаля. Моррота нигде не было видно. Скорее всего, он снова был занят тем, что составлял очередное письмо князю Афша. Они оба никак не могли прийти к единому решению по вопросу союза. Броксах хотел одного, Суруссу требовал совершенно другого.

В любом случае, Ньёра к переговорам не допускали. В Гадюшнике не было людей, что могли обучить его правильному ведению политики, и обычно юноша действовал на эмоциях, никогда не продумывая наперёд свои действия. Если бы он встретился с Юхемом лично, то о союзе с Афшем можно было бы забыть. А пока процессом руководил Моррот, был ещё хоть какой-то шанс. Так что всё, что сейчас требовалось от Ньёра - это продолжать изображать из себя короля, посещать вместе с Хасимом людные места, представления, устраивать встречи с уездными князьями и просто радоваться жизни, пока Анаконды делают всё за него. Впрочем, Змею это не слишком-то нравилось. Он думал, что завоюет Вэлн своими собственными силами, и что корона достанется ему благодаря блестящим сражениям и громким победам. Но пока всё это было больше похоже на какой-то третьесортный спектакль, в котором каждый пытался обмануть другого и получить выгоду для себя.

"Это и есть война, мой дорогой король, - как-то сказал ему Хасим. - Вы, стало быть, перечитали в детстве сказок о могучих воинах, непобедимых героях, которые в одиночку решали исходы битв. На деле всё совсем иначе. Да, люди сражаются, но настоящая война идёт не там, на поле боя, где меч встречается с мечом и сыплются искры, где кони топчут упавших и натыкаются на штыки, а стрелы разрывают небеса. Настоящая война - здесь, ведь именно мы, князья и короли, решаем, куда отправить войска, с кем дружить, а кого уничтожить. Мы вертим жизнями людей так, как нам заблагорассудится, и никто не в силах поступать иначе. Если вы хотите править Вэлном, вам придётся всему этому научиться. И лжи, и притворству".

Пока Ньёр думал обо всём этом, началось представление. Настало время хоть немного отвлечься от государственных проблем. Змею оставалось только верить Аделхе на слово, что цирк Бошефаля самый лучший в Вэлне - юноша никогда не посещал подобные места. В Ширте такого не было, а в другие княжества Питонов попросту не приглашали. Но стоило Пеплохвату увидеть жонглёров, акробатов, танцоров и музыкантов, как он потерял дар речи. Юноша не мог поверить, что всё это реально. Ему казалось, что человек просто не способен на подобное. Когда на сцену вышли дрессировщики, Ньёр и вовсе обомлел. Звери казались ему чудовищными, опасными, они могли растерзать своих хозяев в любой момент, но вместо этого выполняли их приказы, как домашние котята и собачонки. Даже могучий огромный лев послушно поднимался на задних лапах, когда дрессировщик этого требовал.

- Я собирал этих людей со всего Вэлна, - шепнул Хасим на ухо Ньёру. Юноша смотрел на происходящее едва ли не с раскрытым ртом. Когда какой-нибудь хищник начинал рычать или скалиться, княжны, прибывшие на представление вместе со своим отцом, испуганно закрывали лица. Пеплохват и сам вздрагивал каждый раз, думая, что на этом жизнь дрессировщиков обрывается. Но звери не решались нападать на хозяев, и номер продолжался.

Следом за хищниками на сцену вышли заклинатели змей. Эта профессия на Юге считалась одной из самых уважаемых. Многие князья заводили себе при дворе личного заклинателя змей, который находил рептилию, соответствующую гербу своих господ и давал представление гостям. Но Моррот был одним из немногих, кто подобными вещами не занимался. Во-первых, он считал, что это глупо и просто смешно, во-вторых, достать живую анаконду и выдрессировать её было не так-то просто.

- Если господин желает, я могу подарить ему одного из моих питонов, - улыбнулся Хасим, кивком головы указывая на рептилию, что сейчас послушно лежала у ног заклинателя, пока тот показывал всевозможные фокусы с кобрами и удавами. Ньёр лишь поморщился и покачал головой:

- Благодарю за предложение, но я не хочу мучить бедную рептилию.