Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Ньёр удивлённо посмотрел на девушку. Она тепло улыбалась ему, в глазах её искрилась доброта. Только было в этом что-то хищное, опасное. Ламия действительно напоминала змею или дикую кошку, готовую броситься на ничего не подозревающую жертву в любой момент. Но куда больше Пеплохвата интересовало, почему она так странно посматривала в сторону Лизардиса, стоявшего за спиной своего господина.

- Оставлю вас, - улыбнулся Хасим и вместе со своими женщинами покинул шатёр. Едва они ушли, Ламия расплылась в широкой улыбке и усмехнулась. Ньёр ожидал, что она обратится к нему, но вместо этого девушка вдруг ловко скользнула к Лизардису:

- Не думала, что встречу тебя тут, Лиз! Ты же вроде был городским стражем Нормада, разве нет? - в глазах её промелькнул лукавый огонёк. Ньёр удивлённо посмотрел на Лизардиса.

- Вы знакомы? - юноша нахмурился. - Ты мне никогда не говорил.

Мужчина оставался абсолютно спокоен. Развернувшись к выходу, он бросил через плечо:

- Не обращайте внимания, мой господин. Она просто моя младшая сестра, не более, - после этого он сделал паузу и добавил: - Я передам господину Аяксу, что ты теперь тоже служишь Ньёру.

Ламия показала ему язык и, рассмеявшись, обернулась к Змею. Юноша смотрел на неё широко распахнутыми глазами. Он и подумать не мог, что у Лизардиса может быть сестра. Гройен определённо имел в виду сестру по крови, а не по работе, это было понятно. К тому же, они были очень похожи. Только волосы у Лизардиса были немного темнее, да и глаза разного цвета. Но даже повадками Ламия сейчас кем-то напоминала старшего брата. Только теперь Ньёр это видел. И почему он раньше не замечал схожести, хотя всё выступление не сводил с пиромантки пристального взгляда?

Сделав неумелый поклон, Ламия смущённо улыбнулась Змею.

- Рада будут служить вам, господин Пеплохват.

- Н...нет, - юноша даже запнулся, не в силах выдавить из себя хотя бы звук. - Называй просто Ньёр.

Девушка удивилась, но кивнула головой и снова улыбнулась. Улыбка её была столь красивой, что Ньёр не мог отвести взгляд. Он не знал, как выглядел сейчас со стороны - должно быть, крайне глупо. Уши у него горели от стыда, да и щёки пылали, как у какого-то мальчишки. Разве так должны вести себя будущие короли? А Ламия вновь звонко засмеялась и, осторожно взяв Пеплохвата за руку, потянула его за собой.

- Пойдёмте я познакомлю вас со своими товарищами! Они очень хорошие пироманты. Я расскажу вам, как мы всё это делаем.

- Значит, всё-таки какой-то фокус! - воскликнул Ньёр, усмехнувшись. Он так и знал, что невозможно использовать магию, не произнося при этом слов заклинаний для подчинения стихии. Волшебство не может быть основано на почтении и взаимопонимании. Но Ламия тихо рассмеялась и покачала головой:

- Лишь отчасти. Идёмте, вы всё поймёте сами. Но всё же не стоит сомневаться в моих силах, - она провела рукой перед его лицом, и юноша вздрогнул, когда на кончиках её пальцев вспыхнули крохотные огоньки. Сжав сильнее запястье Змея, девушка увела его за собой из шатра. Ньёр не думал о том, что его сейчас запросто могли убить. Не боялся, что Лизардис оставил его без присмотра. Почему-то в обществе этой улыбчивой девушки он чувствовал себя в безопасности. Совсем как дракон в объятиях жаркого пламени.

***

Плечо вновь вспыхнуло от боли, и Эйд, приглушённо зашипев, вжался спиной в ствол соседнего дерева. Перед глазами плясали яркие пятна, сама земля уходила из-под ног. А вокруг не было ни единой деревушки, в которой юноша мог бы отыскать защиту. Был лишь безграничный заснеженный лес, тёмный и безжизненный, что, казалось, даже солнечные лучи боялись проникать сквозь толщу голых ветвей вековых деревьев. Лишь теперь, видя всё собственными глазами, Траин понимал, почему это место называли Старолесьем. Некоторые дубы здесь, наверное, видели рождение первого Ворона. Или, быть может, они проросли в молодой чёрной земле ещё в те времен, когда миром правили боги? Когда Адская Гончая и другие Первые ступали здесь собственными огромными лапами? Хотел бы Эйд найти какие-нибудь следы. Но вокруг был один лишь снег и голые ветви деревьев. На дворе был сентябрь, но в Старолесье снежный покров лежал постоянно, совсем как на Севере, в Медвежьем плато.