Сказания евангелистов

И значит, устная традиция, составляющая основу евангелий, отражала быт древних христианских общин. Ее развитие было обусловлено всевозможными насущными нуждами этих общин, их пропагандой, учением и различными бытовыми обстоятельствами. Так, например, для доктринального оправдания каких-нибудь обычаев или религиозных обрядов и церемоний (позаимствованных в результате синкретического процесса из чужих, эллинских и восточных культов) ссылались на подлинные или придуманные по этому случаю изречения Иисуса и случаи из его жизни. Таким образом вокруг него постепенно возникало все больше легенд и мифов, придуманных задним числом для обоснования определенных фактов.

В результате Бультман пришел к заключению, что евангелия представляют собою мифологизированный рассказ о жизни и учении Иисуса и задачей метода критики форм является устранить мифологические наслоения и обнаружить имеющуюся в тексте, очищенную от примесей «благую весть» первых христиан. Он назвал эту операцию «демифологизацией христианства», и этот термин прочно вошел в обиход библеистов. Все евангельские сказания о таких сверхъестественных событиях, как воскрешение умерших, благовещение, непорочное зачатие, воскресение и вознесение, Бультман назвал «мифологическим языком», с помощью которого пытались выразить глубокую веру в эпохальную, неповторимую, спасительную роль Иисуса в жизни человечества.

Поскольку евангелия состоят исключительно из мифов, поскольку мы лишены возможности выяснить, какая действительность стоит за этими мифами, то мы, разумеется, не знаем, каков был подлинный Иисус. В соответствии со своей теорией о мифологическом характере евангелий Бультман пришел к заключению, что Христос религии совершенно не похож на пророка Иисуса, странствовавшего по палестинской земле.

Иисус и его время

Итак, многие библеисты доказали в своих работах, что невозможно воссоздать земную биографию Иисуса. Возникла, однако, школа исследователей, попытавшихся разгадать тайну его жизни и учения косвенным путем — тщательно изучая исторические реалии, которые его окружали и являлись фоном его деятельности. Речь идет о социальных условиях, политической обстановке, нравах, экономике и религиозных культах — словом, обо всем, что, несомненно, влияло как на самого Иисуса, так и потом на его приверженцев. В результате этих новаторских изысканий уже достигнуты интересные результаты, позволяющие нам лучше понять исторические и психологические процессы, которые привели к возникновению и развитию нового религиозного движения в первом и втором веках нашей эры.

Когда читаешь Новый завет, создается впечатление, что, кроме евангельских событий, ничего на свете не происходило. В евангелиях царит специфическая атмосфера деконкретизованных фактов. Благодаря такой манере повествования образ Иисуса непроницаем и загадочен в своих недомолвках, а вместе с тем полон евангельской тишины и кротости, почти идилличен. Между тем эпоха, когда жили Иисус и его ученики, отнюдь не была идиллией. Для палестинских евреев это было трагическое время, время гибели на крестах тысяч и тысяч невинных жертв, невыносимого гнета римских захватчиков, произвола своих царей и иноземных прокураторов, наглости и продажности священников, индивидуального террора, всеобщей анархии и частых кровавых расправ с угнетенными народными массами. Прежде всего, нельзя забывать, что Палестина не была монолитной страной. Напротив, она отличалась большой географической, политической, этнической, религиозной и социальной пестротой. После смерти Ирода Великого его царство распалось, разделенное римлянами на четыре провинции, так называемые тетрархии, управляемые прямыми наследниками умершего царя. С 6 года нашей эры правителем Иудеи и Самарии стал прокуратор, назначаемый римским императором. Вдоль основных торговых путей располагались эллинские города с маленькими еврейскими гетто внутри. Объединенные в федерацию, так называемую Декаполис (Десятиградье), они были совершенно независимы от тетрархов, хотя и подчинялись императору. Своей демократической городской структурой и оживленной торговлей они напоминали ганзейские города средневековой Европы. В Палестине повсюду звучал греческий язык, и не исключено, что Иисус тоже владел им. Даже Иудея, являвшаяся оплотом иудаизма и арамейского языка, не смогла устоять перед влиянием эллинской стихии.