Сказания евангелистов

Возможно, что Иисус скрывался в густой оливковой роще Гефсимания и там его арестовали. Все другие детали, которыми сопровождается этот эпизод у евангелистов, являются, вероятнее всего, плодом коллективной фантазии христиан, то есть типичным произведением фольклора. А фольклор, как известно, легко подвергается изменениям и дополнениям, по мере того как течет время и сменяются человеческие поколения. Но неужели фантазия простого народа могла создать столь поэтически совершенную, волнующую и исполненную жизненной правды сцену страданий Иисуса, так глубоко проникнуть в психологию человека в решающие минуты его жизни? Тем, у кого возникнут сомнения на этот счет, мы хотим напомнить, что именно в народном творчестве заключена всегда самая достоверная правда о человеке. Это понимали писатели, художники и композиторы всех времен, всегда охотно обращавшиеся к этому источнику. Что касается эпохи, когда рождалось сказание о страстях Иисуса, то нельзя забывать, что это было трагическое для угнетенных и обездоленных время. Можно сказать, что любой нищий, любой раб переживал тогда свою Гефсиманию. Сказание о душевных муках Иисуса на горе Елеонской, прежде чем его записали евангелисты, должно быть, долго передавалось из уст в уста приверженцами Иисуса, являясь метафорическим изображением их собственных переживаний.

В связи с этими расхождениями хочется остановиться ещё на одном таинственном эпизоде, описанном Марком, который библеисты тщетно пытаются разгадать по сей день: "Тогда, оставив его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них" (14:50-52). Кто был тот таинственный юноша? Почему он очутился рядом с Иисусом, одетый в одно лишь покрывало? Почему Марк не называет его по имени? Вокруг этого строились самые различные гипотезы. Христианские исследователи склонялись к предположению, что евангелист рассказывает тут о себе и именно поэтому этот эпизод не известен остальным трем авторам евангелий. Скептики возражали, что в таком случае незачем было Марку скрывать имя юноши. Современные исследователи в большинстве своем считают, что здесь опять-таки народная фантазия заполняла белые пятна в биографии Иисуса, пользуясь пророчествами Ветхого завета. Ведь Иисус был мессией, предсказанным пророками. А значит, все пророчества должны были сбыться в его жизни. В данном случае источником вдохновения могла послужить фраза из книги пророка Амоса, где сказано: "И самый отважный из храбрых убежит нагой в тот день, говорит господь" (2:16). Прочтя внимательно сказание, в которое вкраплены три фразы о юноше, мы с удивлением обнаружим, что, если их убрать, не образуется никакого пробела в повествовании, рассказ остается связным и последовательным. Поэтому не исключено, что история с нагим юношей более поздняя вставка, сделанная каким-нибудь компилятором или переписчиком. Ещё более загадочен и любопытен образ Иуды. Известно, какую роковую, чреватую трагическими последствиями роль сыграл он в драме Страстной недели, но, в сущности, мы о нем ничего не знаем. Евангелисты сообщают о нем очень скупо, только Матфей рассказывает, что он раскаялся в своем поступке и покончил с собой. Что касается мотивов иудиного поступка, то о них высказывался лишь Иоанн, но то, что он сообщает, малоубедительно и, по-видимому, преследует цель пробудить в читателе презрение. Согласно его версии, Иуда, будучи казначеем, злоупотреблял доверием Иисуса и крал деньги из общей казны. Стало быть, он был просто жалким воришкой и именно из жадности к деньгам дал священникам подкупить себя и предал Иисуса.