Сказания и повести о Куликовской битве

Удар засадного полка и выступление тылового резерва радикально изменили ход битвы. Момент броска этих частей был выбран удачно: солнце и ветер переменились и теперь были направлены в лицо неприятелю. Отряды Мамая, прорвавшиеся к Непрядве, как бы попали в мешок: были атакованы с флангов и тыла и первые подверглись уничтожению.¹⁴²

В стремительном кавалерийском бою всадники быстро устают. Истекшие два часа рукопашной предельно измотали обе стороны. Встречный удар, который нанесли свежие силы русских, татары выдержать не смогли. Согласно Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище», беспощадная оценка сложившейся тогда новой обстановки была дана самими ордынцами: «… наши же рукы ослабеша, и плещи усташа, и колени оцепенеша, и кони наши утомлени суть зело» (с. 65). При появлении новых полков татарское войско охватила паника. Первым, как можно догадаться, побежал вклинившийся в расположение русских частей большой татарский полк. Наступательный порыв московских войск был настолько велик, что даже раненые, кто мог, снова вступили в бой. Мамай пробовал организовать сопротивление в глубине своих войск. «И ту вскоре сломише и вся таборыих (татар, — А. К.) вземше, богатства их разнесоша, и гнаша до реки Мечи»¹⁴³ (Красивой, — А. К.). Имея в виду полное разрушение боевого порядка и рассыпавшихся по полю беглецов, «Задонщина» прибавляет: «Туто поганые разлучишася розно и побгше неуго-тованными дорогами» (с. 12).

Разгром ордынцев был полный. Вооруженное преследование продолжалось всю вторую половину дня. К вечеру ратники возвратились каждый под свое знамя. Боевое состояние войска, несмотря на окончание сражения, вызывалось ожиданием литовской армии. Было еще неизвестно, что находившийся в одном переходе от Куликова поля князь Ягайло, узнав о поражении своего союзника Мамая, повернул армию и «побегоша назад съ многою скоростию, ни ким же гоним» (с. 22).

Так закончилась Куликовская битва — одно из величайших сражений русской истории, в котором с беспримерной силой проявились мужество русских воинов и полководческий талант их командиров.

После битвы все Куликово поле было завалено телами погибших и раненых. Вид побоища поразил с трудом разысканного и едва пришедшего в себя великого князя. При объезде поля он увидел, как сообщают источники, драматическую картину гибели многих своих виднейших сподвижников. Их останки были отправлены в колодах для погребения в родных местах. Что касалось рядовых воинов, то их даже невозможно было точно сосчитать, «зане телеса христианстии и бесурманстии лежаху грудами… никто всех можаше познавати, и тако погребаху вкупе».¹⁴⁴ Похоронами занимались 6 дней. По достоверному преданию, братские могилы были устроены на месте д. Монастырщина, которая называлась также Рожественом.¹⁴⁵ Судя по названию, здесь раньше стоял монастырь во имя рождества богородицы, ежегодно праздновавшегося 8 сентября, что совпало с днем Куликовской битвы.¹⁴⁶ Источники Куликовского цикла дают редкую возможность представить, какое количество русских людей пало в великой битве.

В историю Руси 1380 год вошел как год торжества победителей и скорби по массовым жертвам Донского побоища. Тогда во многих местах страны поминали убитых, а участники битвы были воспеты как национальные герои. «Тем воеводам при животе честь, а по смерти вечная память».¹⁴⁷ Ряд имен погибших сподвижников Дмитрия Донского был помещен в государственный пергаменный синодик, другие были сохранены летописцами и книжниками и оказались в местных записях и родовых преданиях. В летописной повести после списка погибших в битве предводителей добавлено, что «сии же писана быша князи токмо, и воеводы, и нарочитых и старейших боляръ имена, а прочьих боляръ и слугъ оставих имена и не писах ихъ множества ради именъ, яко число превосходить ми: мнози бо на той брани побьени быша» (с. 22),¹⁴⁸ Для уточнения состава полковых начальников, участвовавших в великой битве, приведем их имена в том порядке, как они следуют в государственном синодике и некоторых других источниках.

В государственном пергаменном синодике,¹⁴⁹ древнейшая часть которого датируется XIV–XV вв., среди «убиенных от безбожного Мамая» оказались записанными: один из предводителей передового полка¹⁵⁰ — князь Федор Белозерский и сын его Иван, командовавший тем же полком воевода коломенцев Тимофей Васильевич Вельяминов, воевода владимирцев и юрьевцев Тимофей Васильевич Волуй, один из воевод сторожевого полка, предводитель переяславцев Андрей Иванович Серкизов, также один из воевод сторожевого полка Михаил Иванович Окинфович, один из воевод большого полка боярин Михаил Андреевич Бренко, один из воевод полка левой руки Лев Морозов, начальник разведчиков Семен Мелик. Приведенный список по записи почти современен Куликовской битве и соответствует такому же перечню близкой к рассматриваемым событиям Троицкой — Симеоновской летописи, добавляющей в этот ряд еще и Александра Пересвета.¹⁵¹