Сказания и повести о Куликовской битве

Выше уже отмечалось, что одним из источников «Сказания о Мамаевом побоище» была «Задонщина». Сравнительный анализ текстов «Сказания» и «Задонщины» свидетельствует об обращении к «Задонщине» и автора «Сказания», и последующих редакторов и переписчиков этого произведения. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» включил в свой текст отдельные отрывки из «Задонщины». Он заимствовал из «Задонщины» слова о том, что русские князья— «гнездо» Владимира Киевского, к «Задонщине» восходит фраза «Сказания» о стуке и громе на Москве от воинских доспехов («Ту же, братие, стук стучить…»), заимствованием яз «Задонщины» является фраза о солнце, освещающем путь великому князю московскому, в описании выезда русского войска из Москвы, из «Задонщины» вставлены слова о горе Русской земли после битвы на Калке в плач великой княгини. (Судя по различным редакциям «Сказания», в последнюю из перечисленных вставок из «Задонщины» входили и слова о 160 годах, прошедших с битвы на Калке до Мамаева побоища). Помимо непосредственных вставок из «Задонщины» в «Сказании о Мамаевом побоище» много эпизодов, в которых автор перерабатывает текст «Задонщины», создает самостоятельные композиции по мотивам ее, использует отдельные слова, обороты, образы своего поэтического источника. Такого рода переделки и переработки текста «Задонщины» можно обнаружить в следующих эпизодах «Сказания»: описание движения русского войска по дороге из Москвы в Коломну и сбор русских сил под Коломной, описание грозных предзнаменований природы, описание русского войска накануне дня битвы, картина ночи перед битвой и «испытание примет» Дмитрием Волынцем, описание битвы, рассказ о выезде засадного полка. Многие из этих эпизодов рассматривались выше при характеристике литературных особенностей самого «Сказания». И это не случайно: не только отдельные слова и образы из «Задонщины», не только самостоятельные переработки текста ее, но и отдельные отрывки из «Задонщины» органически входят в окружающий их контекст и становятся неотъемлемой частью уже текста собственно «Сказания о Мамаевом побоище», ибо все эти вставки, заимствования и вариации на темы «Задонщины» сделаны с большим поэтическим чутьем, уместно и продуманно.

Сопоставление текстов, заимствованных из «Задонщины» в «Сказание», с сохранившимися списками «Задонщины» показывает, что автор «Сказания о Мамаевом побоище» пользовался более ранним и более близким к первоначальному тексту «Задонщины» списком этого произведения, чем все дошедшие до нас списки.

В дальнейшем при составлении новых редакций и вариантов произведения авторы их вновь обращались к «Задонщине». Особо примечателен в этом отношении Печатный вариант Основной редакции «Сказания о Мамаевом побоище». Составитель этого варианта к уже имевшимся заимствованиям из «Задонщины» добавил новые, перерабатывал первоначальные вставки, сверяя их с имевшимся у него текстом «Задонщины». Автор этого варианта «Сказания» располагал таким текстом «Задонщины», в котором имелось много индивидуальных особенностей, присущих только списку «Задонщины» К-Б, но вместе с тем это был полный список памятника, а не то сокращение его, которое сделал Еф-росин. Таким образом текст «Сказания» в Печатном варианте свидетельствует о том, что у Ефросина был полный список «Задонщины», из которого он взял, сократив, лишь первую половину произведения.

Сравнительный анализ различных редакций и вариантов «Сказания о Мамаевом побоище» со всеми списками «Задонщины» дает не только представление о характере соотношения «Сказания» и «Задонщины», но, как можно было убедиться из сказанного выше, уточняет наши представления и о самом тексте «Задонщины».²²⁸