Сказания, легенды и притчи

Недалеко от Волчьей долины на полянке паслось стадо. Жарко стало в полдень; вот пастухи и погнали сюда своих овец и коров, чтобы усесться самим под сосною и плесть в холодку лапти. Как же они удивились! Стоит у сосны голой человек, по рукам и по ногам связанный. «Ах, Грицько! — говорит один пастух.— Посмотри-ка: человек привязан в чем мать породила, и весь-то избитой, весь-то в крови! Пойдем, отвяжем его; может еще жив!» — «Что ж? Отвяжем»,— говорит другой. С этим словом они подошли к сосне и распутали веревки. Пан-то молчал, а как сняли с него веревки, сейчас закричал: «Эй, ты, молодец! Сними-ка свою сермягу да подай сюда. Хоть твой наряд и плох, а все лучше, чем голым быть. Да проводи меня в барской дом. Знайте? Негодяи, с кем вы дело имеете: я ваш барин!» — «Ого! Видишь ли, Грицько, что это за птица! Наш барин! Ха-ха-ха! Похож, нечего сказать, похож на барина: кафтан на тебе такой славной, весь расписанной! Нет, человече, Бог тебя знает, кто ты такой; я тебе скажу, что пан наш в высоких хоромах, в золотой одеже».— «Ах ты, хамское отродье! Смеешь ли ты грубить своему господину? Вот я вас! Дайте до дому добраться». Расходился пан и ну тащить с пастуха свитку (верхняя долгополая одежда). «Так вот оно что! — сказал пастух.— Тебя с привязи спустили, а ты и кусаться лезешь! Вот же тебе, бродяга! Вот тебе, разбойник!» И начали отжаривать пана пугою (кнутом). Пан от него, а пастух за ним: шлеп да шлеп, шлеп да шлеп. Как припустит пан в сторону, откуда ноги взялись. Долго бежал он, пока из сил не выбился; выбился из сил и растянулся на дороге. На его счастье идут старцы (нищие, странники). Сжалился один старец, дал свою свитку; пан оделся и пошел вместе с ними, питаясь милостиной. Дорогою он рассказал обо всем, что ему приключилось; говорил, как отплатит своим обидчикам и как наградит старцев — за то, что его прикрыли и с собой взяли. Старцы уже новые торбы (мешки) стали готовить, чтобы было куда положить панские гроши. Вот пришли в село и прямо в барские хоромы лезут. «Куда вы!» — закричали на них слуги. «Прочь! — сказал пан.— Разве не видите, хамы! Что ваш господин идет?» — «Какой господин? Был у нас пан, да пропал!» — «Врете, скоты! Я — ваш пан!» — «Ну, брат, погоди маленько!» Пан полез было драться, да куда! Схватили его за руки и повели к пани. Как услыхала она, что такой срамной, обдерганной волочуга называется ее мужем, разгневалась и приказала высечь его плетьми и зарыть живого в землю. Что ни делал пан, как ни отбивался, а схоронили его заживо. В церкви опять стали читать вымаранные слова: «Богатые обнищают и взалкают», и при чтении дьякона уже не было слышно громовых ударов.

Смерть праведного и грешного

Один старец просил у Бога, чтоб допустил его увидеть, как умирают праведники. Вот явился к нему ангел и говорит: «Ступай в такое-то село и увидишь, как умирают праведники».

Пошел старец; приходит в село и просится в один дом ночевать. Хозяева ему отвечают: «Мы бы рады пустить тебя, старичок, да родитель у нас болен, при смерти лежит». Больной услыхал эти речи и приказал детям впустить странника. Старец вошел в избу и расположился на ночлег. А больной созвал своих сыновей и снох, сделал им родительское наставление, дал свое последнее навеки нерушимое благословение и простился со всеми. И в ту же ночь пришла к нему Смерть с ангелами; вынули душу праведную, положили на золотую тарелку, запели «Иже херувимы» и понесли в рай. Никто того не мог видеть; видел только один старец.

Дождался он похорон праведника, отслужил панихиду и возвратился домой, благодаря Господа, что сподобил его видеть святую кончину. После того просил старец у Бога, чтоб допустил его увидеть, как умирают грешники; и был ему глас свыше: «Иди в такое-то село и увидишь, как умирают грешники».

Старец пошел в то самое село и выпросился переночевать у трех братьев. Вот хозяева воротились с молотьбы в избу и принялись всяк за свое дело, начали пустое болтать да песни петь; и невидимо им пришла Смерть с молотком в руках и ударила одного брата в голову. «Ой, голова болит!.. Ой, смерть моя» закричал он и тут же помер.

Старец дождался похорон грешника и воротился домой, благодаря Господа, что сподобил его видеть смерть праведного и грешного.

(Записана в Саратовской губернии. Из собрания В. И. Даля.)

Примечания

Та же мысль, которая дала содержание настоящей легенде, выражена и во многих духовных стихах (см. чтение Общ. Истории и Древн. Рос, год 3-й, № 9, с. 183—185, 208 и 211):