Сказания Меекханского пограничья. Книги 1-5

– Еще одно, Харриб, – задержал он их в дверях. – Что такое это гартан… гафан… как оно там?

Вся тройка радостно ощерилась.

– Пусть это будет нашей тайной, Ариноэль. Старый Галаф и так уже достаточно злобен.

Они пошли за слугой, посмеиваясь. Некоторое время Аэрин сидел неподвижно, потом повернулся к заслоняющему половину стены гобелену:

– Можете уже выйти.

Гобелен, на котором изображено было стадо диких лошадей, мчащихся на фоне заходящего солнца, легонько шевельнулся и пошел волнами. Один край отодвинули от стены, и в комнату шагнули две худенькие фигуры.

– Не толкайся!

– Сам ты толкаешься!

– Неправда!

– Правда!

– Отец!

Оба крикнули это одновременно. Купец взглянул на детей с притворным страданием.

– Я позволил вам слушать переговоры, но вижу, что вам это неинтересно. Эраф, может, пора тебе вернуться к урокам арифметики? Исанель, твоя мать говорит, что ты еще не освоила как следует западно-меекханское произношение.

Девушка, худощавая, светловолосая, голубоглазая, скорчила расстроенную гримасу, тиская кончик синего шарфа, охватывавшего ее талию. Синева пояса нисколько не гармонировала со светло-бежевым платьем. Наверняка сделала это назло матери.

– В той нише ужасно душно, а он еще непрерывно вертелся.

– Вот как?! – Мальчуган, ниже на полголовы, наскакивал агрессивно на сестру. – А она вылила на себя столько духов, что я чуть сознание не позырял.

– «Потерял», дурашка. – Исанель послала ему пренебрежительную усмешку.

Однако, едва увидев взгляд отца, она притихла.

– Иди-ка сюда, моя девочка.

Она сделала осторожный шажок.

– Ближе. – Указательный палец отца неумолимо шевельнулся. – Еще чуть-чуть. Хватит.

Аэрин легонько потянул носом.

– Розовое масло матери. Сто оргов за унцию. На тебе четыре коровы, ты знаешь?

Мальчишка фыркнул смехом, щеки сестры залил пурпур.

– Отец, я…

– Спокойно, Исанель. Я рад, что тебя начинают интересовать дела взрослых. Тебе идет шестнадцатый годок, сундуки с приданым начинают рассыхаться.

Она покорно опустила голову, заламывая руки. Использовала этот прием с тех пор, как ей исполнилось три года.

– Сыну барона Эрскана исполнилось двадцать, и он ищет жену. Через прабабку ты родственница князя каа-Родрахэ. Полагаю, я приглашу барона в нашу летнюю резиденцию на охоту. Говорят, Баниш завел пару новых соколов. Познакомишься с баронетом, а я договорюсь с его отцом.

Она не выдержала, топнула ножкой, словно молодая козочка, бросив на него строптивый взгляд.

Аэрин тяжело вздохнул.

– Позже я поговорю с матерью. А сейчас, – потер он руки, – я хотел бы узнать, чему вы научились, сидя за гобеленом?

– Что немытый двенадцатилетний мальчишка воняет?

– Исанель!

– Прости, отец. Ты приказал им прийти прямо с дороги, чтобы они чувствовали себя грязными, вонючими и нищими, верно?

– Да, но ты должна знать, что на кочевников такое влияет не слишком-то сильно. Эраф?

– Приве… заве… довел ты до того, чтобы один из них схватился за нож, а потом Йатех его испугал.

– Ох, я едва не померла со страху.

Мальчишка фыркнул.

– Трусишка. Йатех справился бы с ними одной левой, правда, Йатех?

Замаскированная фигура чуть шевельнулась.

– В этом не было нужды, он не собирался использовать нож.

– Именно, дети. Харриб знает и уважает обычаи, а потому не было никакой опасности. Но верно и то, что это немного мне помогло.

– Немного? Он снизил цену на одну пятую.

– Верное замечание, моя дорогая. А что произошло потом?

Мальчишка почесал голову.

– Не… не знаю. Зачем ты приказал ему привести еще триста коров?

– Дурашка. Отец хотел проверить, сколько приличного скота в стаде. Они были готовы привести еще полторы сотни, а значит, где-то столько у них первосортных голов. Остальные будут хуже, но несколько дней на пастбищах и полный водопой наверняка улучшат их вид.

Аэрин глянул на нее, довольный.

– Прекрасно. Итак, мы знаем, что есть у них как минимум две сотни наилучшего скота на свете. А в Хоресте у нас зеленые пастбища и водопой для целого стада. Через десять дней я продам это за пять-шесть оргов за голову.

– И я получу новое платье?

– Если мать простит тебе то, что рылась в ее духах…

– Ох, отец. – Исанель гневно скривилась.

– Отец? – У Эрафа был еще один вопрос.

– Да?

– Ты проговорился о дешевом оружии, и только тогда они согласились. В степи ждут проблем?

Аэрин почувствовал прилив гордости. Его кровь. Хватило пары слов – и сын сделал далеко идущие выводы. Он куда более проницателен, чем губернатор.

– Это нас не касается. Лето вот уже сколько-то лет приходит слишком рано и сушит степи больше, чем обычно. Тогда кочевники сражаются друг с другом за воду и пастбища для стад. Впрочем, губернатор о том знает, через полмесяца все заставы будут усилены.

– А город?

– Город? А что может угрожать нам здесь, за стенами? Не беспокойся, кончится тем, что в будущем году вырастет в цене говядина.

Купец потянулся так, что затрещали суставы.

– А теперь – беги. А ты, моя дорогая, ступай в свою комнату и подожди мать. Только, прошу, без этих своих кривляний.

Он поднялся и шагнул к выходу. Тень из-под стены шевельнулась и направилась следом.

* * *

– Любишь меня?