Сказания о Хиль-де-Винтере

Созерцая теперь вместо дыры в кухонном потолке изнанку ковра соседей сверху, Като размышляла, стоит ли начать принимать снотворное, чтобы также крепко, без странных кошмаров, спать, а также как и почему люди сходят с ума, в ее памяти всплыли слова бабки из подземного перехода. Неприкаянная… Высокие Кручи… Вот куда можно было съездить. Жить с бессонницей трудно, так почему бы не обратиться к ведунье-травнице?

Внезапно в дверях появилась мокрая, только что из душа голова сестры с явными признаками похмелья.

— Почему ты не спрашиваешь о шерлах? — Возмутилась она.

— Пять минут назад с тобой разговаривать было — все равно что с твоими артишоками. — Отозвалась Като, готовя нехитрый ужин из двух яиц.

Канта укоризненно посмотрела на сестру, протискиваясь в комнату.

— Какой стремный юмор, — обиженно произнесла она. — Тебе только потертых джинсов не хватает.

Като с опаской глянула на сестру. Белая горячка? Гашишный психоз? Что она несет?

— Проехали, — махнула рукой Канта, присаживаясь на табурет и откупорив бутылку минералки из холодильника. — Отменила на сегодня все дела, даже в «Гадкий койот» с Ламной не поехала…

Като усмехнулась, помешивая омлет, мол, знаем, с похмелья не до клубов.

— Особо, конечно, ничего утешительного про твои шерлы узнать не удалось, — начала Канта с озабоченным видом. — Но и это уже хоть что-то.

— Не тяни, — попросила Като, пытаясь дыханием остудить горячий омлет.

— В первом попавшемся ларьке такого не купить. А еще может быть, этот мальчиш-плохиш из захудалой мастерской меня троллил, но он сказал, что шерл — это камень ведьм. Я оставила ему свой номер.

— Прекрасно, — саркастически подытожила Като, уронив кусочек горячего омлета себе на колени от удивления. — Думаю, пришла пора наведаться к одной из них.

Глава 4. Высокие Кручи

На остановке в Высоких Кручах ее встретил теплый морской ветерок и узкая вытоптанная тропка, извивавшаяся среди кустов можжевельника и диких фисташек. Смолистый аромат хвои, запах разогретых на солнце трав и полевых цветов смешивался с солоноватым привкусом моря и казался ей каким-то изысканным парфюмом в духе Кензо; только авторства самой Природы.

Но вот пыльная тропинка резко свернула, огибая огромный валун; у его подножия спрятался от ветра крошечный домик. Под скатом камышовой крыши сушились пучки дикой мяты и душицы, и хотя дверь была приоткрыта, Като на всякий случай постучала.

Она вздрогнула от неожиданности, когда голос «Кто там?» раздался не изнутри, а у нее за спиной. И резко обернулась.

Перед ней стояла пожилая женщина с обветрившей кожей и частыми «гусиными лапками» вокруг глаз, натруженными жилистыми руками с начинавшими уже появляться на них коричневатыми старческими пятнышками. Старушка странно улыбнулась, и даже не удосужившись узнать, кто к ней пожаловал, поманила за собой Като, повернувшись к ней спиной. Она завернула за угол дома, и Като оставалось лишь следовать за травницей, со спины рассматривая ее причудливый наряд. Платье бабки-отшельницы походило скорее на холщовый мешок с прорезями для головы и рук. Като не представляла, как можно носить такую потрепанную и ветхую одежду.

За углом хижины на высоких шестах сушились рыболовецкие сети, настолько прогнившие и дырявые, что в них не задержался бы и кашалот. Однако же бабка сосредоточенно что-то в них искала, в этих сетях. И время от времени рука ее опускала в таз трепыхавшуюся свежую барабульку. Като с интересом наблюдала за ведуньей, но все же не смогла уловить момент, когда та выуживает из сетей рыбу. Поэтому девушка спросила старушку: «Откуда она берет рыбу?»

Бабка махнула неопределенно рукой в сторону рыболовецкого судна, видневшегося на горизонте.

— У них.

Ответ заставил Като задуматься. Если бабка покупала барабульку у рыбаков, то почему она искала ее в своих сетях? И вообще ей казалось, что никакой рыбы, когда они свернули за угол, в сетях не было. Что все это значит?

Когда же вошли в дом, Като пришлось удивиться еще больше, чем рыбным бабкиным причудам. На пороге их встретило животное, о котором она не читала ни в одном справочнике по биологии. А ведь она проштудировала тонны различных учебников, терпеливо составляя рефераты за свою сестру.

Загадочный зверек не доставал ей даже до колена и был весь покрыт удивительно бархатистой шерсткой золотисто-песочного цвета, а на его вытянутой, как у жеребенка, голове и шее торчком стояла черная грива. Приветливо помахивая коротеньким, похожим на заячий, хвостом, невиданное существо засеменило к бабке на своих коротких пружинистых лапах; зверек с любопытством разглядывал Като, но все же путался под ногами хозяйки.

Пока бабка возилась с барабулькой у очага, Като оглядела ее более чем скромное жилище. Оно представляло собой одну-единственную комнату, что служила и кухней, и спальней. У маленького окошка стоял деревянный стол да лавка, а посуда — на полке над очагом. У противоположной стены она заметила деревянную кровать, покрытую лоскутным одеялом, над ней висела потемневшая от копоти и времени икона.

— Ну, что случилось, — вдруг спросила ее бабка.