Сказания о Хиль-де-Винтере

Глава 37. Во Мрак

Шипит и пенится.

Нет, не костер, а ее мозг. Не воздух (ибо здесь не существует атмосферы), а ее голова наполнилась сотнями и тысячами голосов, и все вместе они слились в один бесконечных гул.

Конь под ней споткнулся, бесшумно ступая по прозрачной, чуть клубящейся дымке с лаймовыми искорками, то загоравшимися, то затухающими в неясном Ничто.

«Тише,» — попыталась она успокоить и выровнять чудовищного коня под собой, удержать от падения в Никуда.

И конь перешел на шаг, повинуясь ее приказу.

Като огляделась. Белесая Тьма, искрящаяся, временами прорезаемая какими-то пародиями на реальные предметы, или только ощущениями от них, по принципу «горячо-холодно, гладко-шершаво». И еще эти самые обломки вещей вокруг нее постоянно играли с ней в какие-то сводящие с ума игры: уменьшаются-увеличиваются, расплываются в мареве — появляются вновь, уменьшаются, и снова увеличиваются…

И что самое страшное, это вокруг, Извне, очень скоро стало проникать в ее сознание, смешиваться там с продуктами ее мыслительного процесса. Это становилось невыносимым, и ее охватило отчаяние.

Конь под ней вдруг резко ухнул куда-то вниз.

«Тише!» — Като огромным усилием воли удалось справиться с собой, с конем, и заставить абисское чудовище снова брести вперед, неторопливо переступая стальными копытами по беспредметному мареву, а не безвольно падать вниз.

Она сильнее сжала рукой его гриву, пока внезапно не почувствовала резкую боль. Взглянув на свою кисть, девушка узрела проткнувший ее насквозь стальной шип гривы, словно стилет, вышедший меж костей на тыльной стороны ладони. Странное дело, сама рука ее не подавала сигналов боли, болевые ощущения рождались самим мозгом.

Като попыталась собраться с мыслями-силами и отогнать от себя все то, что выходило за пределы ее понимания. Сейчас было необходимо просто оставаться в сознании, и по возможности отыскать Гарда, ибо каждое мгновение в Мрачном пределе стоило ей неимоверных усилий.

Так они и брели мысленно с демоническим конем, когда-то носившим имя Ночной Ветер. А сейчас он — абисское чудовище Превосходящий. Като подумалось — если самый сильный жеребец ноктурносовской четверки бредет во Мраке, с трудом переставляя ноги, то как медленно бы продвигалась Энсета на своем Шаини, последнем из Ветров? Она должна ускориться, найти кота, пока не стало слишком поздно.

Принуждение двигаться быстрее пошатнуло баланс ее сознания. Ей даже показалось, что ее более не существует — она всего лишь придорожный булыжник, а вот встретившийся ей во Мраке антропоморфный камень, высившийся из белесой дымки — напротив, ожил, обретя способность мыслить. И тут же снова растворился в клубящемся Ничто…

«Где же ты, кот?» — С трудом вновь собрав части своего сознания воедино, с горечью крикнула Като. Мимо начали проплывать обрывки ее воспоминаний, по реалистичности превосходящие все то, что окружало ее в этой нереальной реальности.

Толчок в грудь. Нет, не реальный, но едва не заставивший ее слететь с коня. Это она подралась когда-то с кем-то еще в школьные годы.

Нельзя отвлекаться на былое, дела давно минувших дней. Ей нужен кот, кот, кот!

Двумерно-линеарный кот мысленно поздоровался с ней. Только что. Тот самый, которого она рисовала на полях экзаменационного листка, когда пыталась поступить на фармацевта.

Ее обуяла тревога.

Кот? Где же ты?!

Ощущение резкого падения одновременно со всплеском боли заставило бы ее вскрикнуть, если бы во Мраке возможно было кричать.

Это не Гард. А всего-навсего уличный котенок, за которым она погналась однажды в подъезде. Не успела… Котенок, не рассчитав прыжка, уже летел вниз, в пролет меж перил, пока на ее глазах не коснулся заплеванного пола первого этажа. Голова маленького животного медленно, безвольно поникла, а под ним растекалась лужица.

Огромным усилием воли остановив свободное падение в Никуда, Като попыталась заставить чудовищного коня под собой снова продолжить движение вперед, вперед, а не вниз!

Мгновенная остановка дыхания, легкое покалывание.

… Она уколола руку о любимые бабушкины розы на даче. Красные, крупные. Переезжая с семьей за сотни миль, они ведь не оставили их дичать, взяли на новое место с собой. И все же новые корни на чужбине суждено было пустить не всем — две розы в цвету, а третья погибла.

Крупные, красные…

… Хозяйка роз, ее бабушка, сгорела от рака — быстрее некуда. А сама она в тот момент защищала дипломную работу за сотни миль от дома. Она вылетела к ней первым попутным рейсом, и все же их единственный разговор был последним.

Крупные, красные…

Вот уже с нее обмыли кровь, до того, как Като вошла. Врач скорой помощи, пышечка с пирсингом в носу, уже засвидетельствовала Смерть.

Больше нет.

Боязни за свою жизнь и вообще этого самого желания — жить. Пышечка с пирсингом в носу вколола ей Сон и Успокоение, ох, лучше бы она этого не делала.

Закладывает уши, сейчас разорвет барабанные перепонки.