Сказания о нартах

А в селении уаига Схуалы все восторгались и удивлялись: что за юноши, откуда они взялись? Слушая свирель Ацамаза, скот уаигов, резвясь, рассыпался по пастбищам. Увидев это, уаиг Схуалы напугался и прискакал на своем коне туда, где пасся скот и где нарты должны были, по условию, дождаться Ацамаза и Сидамона.

Дыхание коня уаига подбросило вверх нартов, и лишь кое-кто удержался, схватившись за деревья. Таким образом Сырдон оказался вдруг около уаига Схуалы.

Уаиг с гневом спросил его:

— Что за собака, что за осел? Эго ты встревожил мой скот?

— Это ты сам осел и собака! А скот твой встревожил тот, кто сейчас развлекает твою жену, — ответил ему Сырдон.

Эти слова взбесили уаига, и он повернул коня к дому. Пока он добирался до дома, Сидамон успел спросить жену уаига:

— Если откроешь нам тайну жизни и смерти твоего мужа, мы подарим тебе нашу свирель.

— Мужу моему смерть принесет кинжал-невеличка. Одной царапины этого кинжала достаточно, чтобы умертвить его.

Показала она нартам, где спрятан этот кинжал, достал его Сидамон и сказал Ацамазу:

— Торопись скорее к нашим! Угоняйте скот, а с уаигом я сам управлюсь.

Ацамаз уехал к своим. Прискакал уаиг домой. Сначала они, не слезая с коней, схватились с Сидамоном, но долго никто из них не мог одолеть другого. Схватил тогда уаиг Сидамона и вместе с конем швырнул его с Уартского хребта. Подломились ноги у коня Сидамона, тогда уаиг соскочил со своего коня, и схватились они в пешем бою.

Сидамон швырнул уаига в болото. И уаиг там увяз. Сидамон спустился к нему, и снова они схватились. Нарты издалека наблюдали за битвой. Три дня и три ночи сражались они, но так и не одолели друг друга. И тогда Ацамаз крикнул:

— Уаиг Схуалы! Угоняют твой скот!

И сразу у уаига силы пропали. Попытался он вырваться из рук Сидамона и уже вырвался было, но Сидамон ударил его кинжалом-невеличкой. Зашатался уаиг Схуалы и замертво упал на землю.

Как радовались нарты! Забрали добро уаига, его драгоценные вещи, и угнали его скот, — а как же иначе? Ацамаз и не подумал отдать жене уаига свою свирель, и с шутками и смехом вернулись нарты домой.

На поминки отцу Сидамон отдал ту долю скота уаига, какую полагалось отдать на поминки. Все остальное поровну разделили между нартами. После этого Сидамон в почете жил среди нартов до самой своей смерти.

САУУАЙ

САУУАЙ

За семь лет до поминания усопших стали нарты Бората собирать плоды трудов своих, чтобы достойно справить поминки в честь предков. Три года оставалось до поминания, и тогда послали они глашатая, чтобы оповестил он нартов:

— Поминки в честь своих предков устраивают Бората через три года. Кто хочет оказать честь нашим предкам, пусть хорошенько объездит своего скакуна, чтобы участвовать в скачках. Между Белым морем и Черным морем находится остров, оттуда начнутся скачки [67], а на Площади игр в селении нартов развеваться будет знамя. Тот, кто первым к этому знамени прискачет, возьмет себе главную долю победителя — пленного юношу. Кто второй прискачет, тот пленную девушку возьмет. Но и другие, кто примет участие в скачках, без награды не останутся: оружием, скотом и драгоценностями награжден будет каждый.

Так оповестил глашатай, и стали все объезжать своих скакунов, чтобы участвовать в скачках.

Старый Кандз, сидя, ранним утром на нихасе, тоже услышал слова глашатая. Раздосадованный вернулся он домой и сердито опустился в кресло свое. Разломилось под ним кресло из слоновой кости. И тогда старуха жена спросила его:

— Что с тобой, старик наш? На что ты сегодня разгневался?

Ответил ей Кандз:

— Оповестил глашатай, что поминки в честь своих предков устраивают Бората через три года и чтобы каждый объездил своего скакуна. Победителю дадут в награду пленного юношу, кто второй прискачет, тот получит пленную девушку. Да и никто, говорят, из всадников без награды не останется. Знаю я, не ушла бы от меня награда победителя. Но некому скакать на коне моем. Об этом-то я досадую, и кресло треснуло подо мной — так я разгневан.

Три сладких пирога с медом испекла тут жена, налила она полный кувшин ронга, на седьмой ярус дома быстро поднялась и взмолилась Богу:

— О боже! Не оставь нас без потомства!

И сама, не отведав после молитвы пирога, вернулась обратно и заставила старика своего выпить весь кувшин ронга и три пирога с медом заставила его съесть. Затем приклонила она голову на грудь мужа.

Бог услышал ее молитву, и вот однажды, в час, когда день отделяется от ночи, родился у жены Кандза мальчик, и назвали его Саууай. Мать приложила Саууая к груди, а он зубами укусил ее грудь. Пригласили кормилицу к нему — он и ее грудь искусал. Узнал об этом Кандз и велел своим младшим унести Саууая и бросить его в расщелину ледника.

Унесли Саууая и бросили в расщелину ледника. Подобрали его волки, и волчица выкормила его своим молоком. Не по дням и часам, а по мгновеньям вырастал Саууай, и вот скоро стал он охотиться.

Когда до скачек осталось три дня, вернулся Кандз домой с нихаса, сердито сел на кресло из слоновой кости, и на куски опять разломалось кресло.