Сказания о русских витязях

— Он мне не товарищ, — перехватил дух поспешно, — но полномочный наш повелитель и князь духов. Ты желаешь ее освобождения, только это невозможно. Я покусился было и сам овладеть ею, но за то посажен был на вечное заключение в сию чашу, из коей ты меня освободил. Сей видимый тобою образ сделан для того единственно, чтоб я, имея его в моих глазах, больше мучился, ибо взор мой проникает и сквозь мармор; итак, я всегда, смотря на него, мучился несказанно, но ты освободил меня от сего мучения, я тебе вечно буду друг и помощник, только просьбы твоей исполнить не в силах. В этом месте долго мне быть не можно, итак, выбирай поскорее другую от меня услугу.

Силослав, отчаявшись в своей надежде, не мог ничего избрать, кроме освобождения из сего места. Дух приказал ему взять себя за одежду и тотчас вынес его на поле, потом, уверяя его вторично о своей помощи и дружбе, исчез.

Силослав, расставшись с Крепостаном и потеряв своего коня, весьма сетовал. Незнакомые места и неизвестный путь смущали его мысли; однако ж, уповая на свою храбрость, не оставил своего предприятия и положил идти, но не в свое отечество, а удалялся от оного, следовал по неизвестным сторонам. Странствуя очень долго, нашел он многочисленное воинство, порубленное мечом. Обширное и пространное поле все покрыто было мужескими телами. Такое зрелище смутило его дух и вселило в него любопытство. Он очень долго рассматривал трупы, которые находились в разных положениях; наконец, посередине сего умерщвленного ополчения увидел он голову, подле которой находилось тело, которого платье и вооружение показывали его военачальником. Голова сия открывала и закрывала глаза свои истомленно; из чего заключив, что она жива, спрашивал ее, кого она представляла в свой век.

— Я и тело, лежащее подле меня, — ответствовала голова, — называлися вообще Роксоланом и составляли несчастливого владельца над несчастными подданными. Государство мое отстоит от сего места не более как на шестьдесят верст; в нем нет уже теперь никого из мужеского пола, а населяют его свирепые звери, которые в нежном теле имеют варварские души, изверги из числа человеков, развратный род, а именно жены; от их злобы и ненависти покрывают тела моих подданных сие поле, и я сам нахожусь полумертвым.

Силослав, услышав сие, пришел в неописанное удивление и ужас и не мог преминуть, чтоб не известиться о его судьбине, чего ради просил Роксолана рассказать его похождение. Роксолан, или его голова согласилась на сие охотно и начала повествовать таким образом.

Приключения Роксолановы

До десятого года владения моего, — говорила голова Роксоланова, — государство мое находилось во всяком благополучии и тишине. Я часто ополчался противу неприятеля, искусством, силою моею и храбростью моих подданных всегда одерживал над ними победы, отчего распространил границы моего владения и наполнил землю мою богатством и всякими сокровищами. Благоденствие и жизнь моя и моих подданных кончились таким образом.

В мирное время моего княжения в прекрасный летний день вышел я некогда с супругою моею и с несколькими придворными сидеть на крыльце [4]моего двора; тогда подошли ко мне десять человек иностранцев, одеянные в белые одежды, украшенные цветами. Девять из оных имели на себе платье из тонкого и чистого полотна, а десятый, которого вид был прелестен и величествен, имел одеяние флеровое, сшитое и украшенное наинежнейшим образом. Сии странники объявили мне о себе, что они куш цы и странствуют по всему свету; причем просили моего себе покровительства и дозволения пробыть несколько в моем государстве. Я же, не опасаясь ничего и не предвидя своей погибели, принял их весьма благосклонно и, к пущему моему несчастию, велел им успокоиться в моем дворце. Жена моя потом просила меня, чтобы я сделал им благосклонность и посадил с собою за стол. Любя ее весьма много, не хотел я отказать в ее просьбе. И когда настало время ужина, приказал я пригласить их к моему столу. Влегон предстал мне только один (так назывался одетый во флеровое платье) и объявил, что другие — его рабы, а не товарищи и не могут иметь чести за одним столом сидеть с нами; итак, ужинал он у нас один. Во время стола Влегон говорил столь красноречиво и разумно, что я пленился его достоинствами; он был так прекрасен, что я описать не могу приятности лица его. Горячность и любовь ко мне княгини, супруги моей, нимало не позволяла мне сомневаться в ее верности; итак, я всегда выхвалял пред нею Влегона: о разуме и красоте его говорил с великим восторгом, не имея никакого подозрения, не смел обидеть ее и мыслью и думал, что любовь ее ко мне никаким прекрасным предметом разрушиться не может.