Сказания о волках

— Позвольте познакомиться, сват, — благодушно приветствовал Ждан Даниила Викторовича. — Я — Ждан Рогожин, а это мать Светланы — Ждана, — представил он миловидную женщину с толстой косой, как вороново крыло.

— Но, как же так можно? И слова у вас больше светские, чем древнерусские, заметил Диниил Викторович.

— Так приходилось постоянно мотаться то в ваш мир, то сюда, вот все слова и смешались, — просто объяснил Ждан. — Сегодня праздник — свадьба наших детей, а потом будем разговаривать. У меня есть, что рассказать вам всем и что вы обязательно должны знать, что Замятин не просто так старается заполучить мою девочку, — ответом на его слова были удивлённые взгляды.

— Что ж, при таком раскладе соглашусь повременить с вопросами и ответами, — согласился Охотин-старший. — Будем справлять свадьбу, — он хлопнул Яра по плечу. — Твоя метка видна всем.

За окном полилась песня, выводимая звонкими девичьими голосами:

«У ворот берёза стояла,
Ворота ветками застлала,
Туда Марьюшка въезжала,
И верх той берёзы сломала.

Стой, моя березонька,

Стой теперь без верху,
Живи мой батюшка,
Теперь без меня…»

— Нам поют песни, — прошептал Яр на ушко молодой супруге.

Ждан взял каждого из молодых за руки и повёл их из терема. Спустился с ними к нарядным жителям поселения. Их посыпали зёрнами пшеницы, под ноги кидали полевые цветы. Девушки пели им величавные песни:

«Ягода с ягодой сокатилась,
Ягода с ягодой целовалась,
Ягода с ягодой обнималась.
Упал соловей на своё гнёздочко,
Сел князь молодой на своё местечко»

Всё было так торжественно, что сердца сжимались и готовы были взорваться в груди от неповторимых впечатлений. Разве можно было сравнить свадьбы в том мире, из которого они прибыли сюда? Разве можно было быть более счастливыми? Ждан обошёл с ними вокруг ритуального костра, связал кисти их рук вышитым рушником.

— Нарекаю новую пару, что пойдёт по кругу Святого бора, не сворачивая с пути своего рука об руку, плечом к плечу. Отныне и довеку. И пусть прорастёт зерно, что просеяно к вам. Да пребудет добро, содеянное вами. Слава роду Охотиных!

Поддавшись всеобщему счастью, поселяне пели:

«Жива, Матушка, Жива, Ладушка,
Ты теки рекою животворною, Жива, Матушка, Жива.
Жива-жива, Матушка, Ладушка,
Ты роди землёю плодородною. Жива, Матушка, жива.
Жива, Матушка, Жива, Ладушка,
Ты лети-лети ветрами вольными. Жива, Матушка, жива.
Жива, Матушка, жива, Ладушка,
Ты гори-гори ярым огнём. Жива, Матушка, жива.
Жива, Матушка, жива, Ладушка,
Ты свети-сияй любовью светлою. Жива, Матушка, жива.
Жива, Матушка, жива, Ладушка,
Ты живи-живи, жизнью жизнь твори. Жива, Матушка, жива».

Три раза обошли вокруг костра, поклонились всем гостям, а потом Ждан отвёл молодых за отдельный стол. Байкерам ни разу не приходилось присутствовать на таком необычном свадебном обряде. Антону захотелось сочетаться ещё раз со своей Ниной таким красивым образом, только рассказать ей он никогда не сможет. Понимал, что нельзя, да и не поверит она ему, а за свою воспитанницу и Ярослава был несоизмеримо рад, что они нашли друг друга. Радовались все их искренней любви — красивой, бурной.

Пир, что называлось, на верь мир. Таких диковинных блюд молодые не видели и не пробовали. Для гостей «с той стороны» всё было в новинку. Девушки старались бросить сладко-липкий взгляд на каждого из байкеров, но те только усмехались над ними. Распространяться о своём семейном положении они не собирались, как и не собирались заводить интрижек. А вот кричать «горько» потусторонние мужики научились, срывая горло. Яровлав гордо поднимался со смущённой женой и целовались.

После великолепного и разнообразного обеда, растянувшегося на весь день, принялись водить хороводы. Девчонки специально старались задеть гостей, увлечь в хоровод, не понимая, почему они не идут у них на поводу, но брутальные байкеры были несвободны в отношениях, кроме Пашки, а вот погулять на свадьбе у друзей, порадоваться за них — для них дело чести. Бизон несколько раз подходил к Яру и Светлане, обнимая, напутствуя, требуя, чтобы он берёг их Белую Волчицу.