Сказания о земле Московской

В тот же день гонцы помчались скликать ратников в соседний город Чухлому, по всем селениям и вотчинам, принадлежавшим князьям галицким. Поскакал гонец в дальние вятские земли. Тамошние жители никакой княжеской власти не признавали, жили сами по себе, и всегда в тех землях находились охотники, готовые по первому зову нанявших их взяться за оружие. Как в свое время хан Тохтамыш напал на Москву негаданно и обманом перед ним отворились ворота Кремля, так и теперь Юрий Дмитриевич собирался нагрянуть на Москву, пока там не догадываются о грозной опасности.

Спешно двинулись его полки в поход. По дороге к ним присоединялись разные жаждавшие поживиться молодцы.

Наместник ростовский боярин Добрынский поскакал в Москву с тревожной вестью, нарочно преувеличивая силу галицкой рати.

«Прибеже же тогда из Ростова к великому князю наместник его Петр Константиновичь, поведал ему, что идеть на него дядя его князь Юрьи и детми и с многою силою».

Напуганные Софья Витовтовна и бояре московские были захвачены врасплох — «ничто же не успе сотворити». Войска в Москве не оказалось нисколько. Чтобы выиграть время, навстречу были посланы два боярина для переговоров. Многие бояре в страхе укладывали сундуки, собирались бежать из Москвы. Московские послы встретились с галицкой ратью у Троицкого монастыря. Юрий Дмитриевич не стал с ними разговаривать, а поручил вести переговоры боярину Ивану Всеволожу. Тот не дал московским послам ни слова сказать.

«И бысть межи обоих бояр брань велика и слова неподобные, и тако возвратишеся послы великаго князя безделны (без толку)».

В Москве начали спешно вооружать посадских, из коих иные и оружия не умели держать в руках. Многие боярские возки с семьями тронулись по дороге на Тверь и на Волок-Ламский.

Кто же правил тогда Москвой? Великий князь Василий Васильевич был совсем молод, его мать хоть и слыла безмерно властолюбивой, а умения руководить у нее не было вовсе. И среди бояр наблюдалось «шатание». В Москве поднялась смута, набежали «лихие люди», возможно, сторонники Юрия Дмитриевича. Они разбивали боярские винные погреба, поили собравшихся в поход ратников.

Юрий Дмитриевич обладал большим воинским опытом, он был известен своей храбростью. Юный Василий Васильевич, может, тоже был храбр, но в ратном деле совсем несведущ. Он повел свое нестройное, наспех вооруженное войско.

«Со князем же Юрьем множество вой, а у великаго князя добре мало» — так сказал летописец и добавил, что москвичи «мнози бо от них пиани бяху (многие из них были пьяны), а и з собою мед везяху, что пити еще».

На реке Клязьме, в двадцати верстах от Москвы, встретились обе рати. Никакой битвы не было. Иные московские воины тотчас же сложили оружие, другие побежали. Побежал и великий князь. Захватив в Москве мать и жену, он «в трепете и в тороплении велице» помчался с семьей и слугами в Кострому.

Юрий Дмитриевич вступил в Москву без боя. Он тотчас же послал своих сыновей в погоню за Василием Васильевичем и его молодой женой и матерью. Их догнали, воротили в Москву.

Что делать с пленниками? Боярин Иван Всеволож, сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка — советовали отправить всех троих в ссылку, да подальше, да держать их под стражею строго.

А боярин звенигородский Семен Федорович Морозов дал иной совет: не годится так начинать великое княжение. Не успел племянник свадьбу справить — и в дальнюю ссылку поедет? Народ пожалеет его. Сказал летописец про Морозова, что он «испечалова великому князю Василию Васильевичю мир и любовь».

На этом судилище сказалось великодушие Юрия Дмитриевича. Его вожделенная цель была достигнута. Он добился победы, притом бескровной, стал на Москве великим князем. А на меры насильственные он не решился, наоборот, простил племянника, дал ему в удел недальний город Коломну, да еще, провожая его, уготовил «честной пир» всей родне и боярам своим и московским.

Сыновья Юрия Дмитриевича, а также боярин Всеволож и «инии мнози бояре и слуги (Юрия) разъяришася о сем и нелюбо им бысть сие всем».

Взять Москву, притом без всякой борьбы, искусный в ратном деле Юрий Дмитриевич смог. Но удержать власть в своих руках он не сумел. Для московских посадских он был чужим. Жители Москвы, как писал летописец, «не повыкли бо служити удельным князем».

Население окраинных земель — костромских, галицких, вятских — не желало подчиняться Москве. Там Юрий Дмитриевич находил себе поддержку. А для жителей земли Московской и для московских ремесленников, торговцев привычной была прежняя власть, все они опасались, что будут пришлые люди приносить им всякий ущерб.

7