Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Преподобный Дионисий, иеромонах и блюститель пещер, по прозванию Щепа, вошел в день Светлого праздника воскресенья Христова в пещеру преподобного Антония покадить тела усопших святых; придя на место, называемое общиной, или трапезой, Дионисий, покадивши, сказал: «Святые отцы и братия! Сегодняшний день есть день Великий: «Христос воскресе!» И тотчас ответил ему голос от всех мощей, прогремевший как гром: «Воистину воскресе!» До глубины души пораженный этим чудом, Дионисий заключился в затворе, где и почил.

Преподобный Николай Святоша, правнук великого князя Ярослава, первый из русских князей добровольно принял иночество, хотя имел жену и детей. Оставив княжество, он проходил разные послушания в Печерской обители: три года работал с братией на поварне, сам рубил дрова, носил из реки воду на плечах своих и приготовлял братскую пищу; еще три года стоял у врат монастырских, как сторож, не отходя никуда, кроме церкви; отсюда был взят служить при трапезе и своим усердием приобрел общую любовь. После таких подвигов послушания преподобный должен был, по совету игумена и всей братии, поселиться в келии и заботиться только о собственном спасении. Он повиновался, и никто никогда не видел его праздным. Своими руками он насадил перед своей кельею небольшой сад и постоянно занимался каким-либо рукоделием, произнося при этом молитвы. Преподобный не вкушал ничего, кроме общей монастырской пищи на трапезе, и не имел у себя никакой собственности, потому что раздавал нищим и на устроение церкви все, что получал от родственников. Братья его долго старались возвратить его в мир, особенно через врача, поселившегося для инока-князя в Киеве. Врач уверял, что такая суровая жизнь очень вредна для здоровья князя. «Да и благочестивые братья твои, – говорил врач, – терпят укоризну от твоей нищеты. Кто из князей поступал так? Кто из бояр пожелал иночества, кроме того Варлаама, который был здесь игуменом?» Блаженный князь отвечал ему: «Много думал я и положил не щадить плоти моей, чтобы она не одолевала меня; пусть она, угнетаемая многими трудами, смирится. Если никто из князей не делал этого прежде меня, то пусть я буду вождем, и кто захочет, пойдет по следам моим. Благодарю Бога моего, что освободил меня от работы мирской и сотворил слугою рабам Своим, блаженным черноризцам. Братья мои пусть думают о своем спасении, а мне прибыток, если умру для Христа».

Преподобный Мартирий Диакон сподобился при жизни за великие подвиги и чистоту жизни дара чудотворения, так что к нему обращались многие за молитвенною помощью в разных нуждах; и все, за кого он молился, стоя на амвоне, получали просимое: исцеление от болезней, избавление от скорбей, искушений и всяких бед и нужд. После его праведной кончины и до нынешнего времени мощи его тоже обладают даром чудотворения для всех, с верой и молитвой прибегающих к нему.

Преподобный Алипий, выучившись иконописанию от греческих мастеров, которые расписывали Великую лаврскую церковь, принял потом пострижение, трудился неусыпно и бесплатно писал иконы для игумена, для братии и для церквей киевских. За чистую и добродетельную жизнь он удостоился священства и был прославлен от Бога даром чудотворения: он помазывал раны своими красками, как лекарством, и больные исцелялись. Одна из икон, чудесно написанная в его келии, находится и теперь в Ростовском Успенском соборе, где она сохранена невредимою при трех больших пожарах, при падении первого каменного храма и при грабительских набегах татар и поляков. Другая икона была также чудесно написана в последние дни жизни Алипия. Он сказал братии: «Ангел, написавший икону, стоит передо мною и хочет взять меня». С этими словами первый русский иконописец предал дух свой Богу.

Преподобные Спиридон и Никодим занимались печением просфор, трудясь единодушно в течение тридцати лет. Первый из них, будучи неграмотным, выучил наизусть всю Псалтырь и прочитывал ее ежедневно при своей работе. Троеперстное изображение крестного знамения, которым преподобный Спиридон осенил себя в минуту кончины, сохранилось до сих пор на его руке и обращает к православию многих раскольников-староверов, которые думают, что по старине крестное знамение должно быть двуперстным.