Сказания русского народа

В указе 1721 года, 17 апреля сказано: «К тому ж будто бы воспоминают мерзких идолов, в них же был некий идол Купало, ему же на Велик день приносили жертву оным купанием; о чем пространно зрится в Летописце Киевском». О малорусских обрядах Ивановской ночи Ги-зель в своем Синопсисе писал по-своему: «Пятый идол Купало, его же бога плодов земных быти мняху, и ему прелестию бесовскою омрачении благодарения и жертвы в начале жнив приношаху. Того же Купало бога, истинны беса, и доселе по некиим странам российским еще память держится; наипаче же в навечерии Рождества св. Иоанна Крестителя, собравшеся ввечеру юноши мужеска, девическа и женска пола соплетают себе венцы от зелия некоего и возлагают на главу и опоясуются ими. Еще на том бесовском игралище кладут и огнь, и окрест его емшеся за руце нечестиво ходят и скачут и песни поют, скверного Купала часто повторяюще и чрез огнь прескачуще, самих себя тому же бесу Купале в жертву приносят». 

В Потребнике 1639 года находим: «Нецыи пожар запалив, предскакаху по древнему некоему обычаю». 

Таковы известия, сохранившиеся в наших письменных памятниках. Перейдем теперь к описанию народного празднества, отправляемого в разных местах. Следы обрядов Ивановского празднества, сохранившегося в новгородских окрестностях, суть следующая: 

В старой Ладоге Ивановские огни совершаются на горе Победище, при впадении речки в Волхов. Там сей огонь, добытый при трении из дерева, известен под именем: живого, лесного, царя огня, лекарственного. Тихвинцы купаются в озере, находящемся близ Антониева Дымского монастыря. 

После купают там и лошадей хворых. В окрестностях Петербурга, по рижской дороге бывали в XVIII веке ивановские огни, где участвовали вместе с русскими и ижорцы. Последние это игрище называли: кокуем. В Лужском уезде, по реке Луге, Ивановское празднество известно более под именем Соботок. Вероятно, что это название занесено из Литвы. 

В Парголове ростовские переселенцы справляют ивановские огни со всеми обрядами. Зажженные костры, игры, песни и купанье там одинаковы со всеми другими обычаями, встречаемыми в московских окрестностях. 

В московских окрестностях ивановские огни зажигались на горах, полях и по берегам рек. Чрез эти огни перескакивали мужчины и женщины, перегоняли скот. Игры и песни продолжаются до утренней зари.. Заметим важное обстоятельство: великоруссы не поют песен с именем Купало, как это находим у малоруссов. Москвитяне Иванов день празднуют на трех горах. В 'Гуле это празднество отправлялось близ Щегловской часеки. Вечером 23 июня крестьяне выходят в поле в чистых белых рубашках, составляют костры из хворосту; другие приносят с собою дегтярные баклаги. Старики садятся в кружок и начинают чрез трение добывать огонь из двух старых, сухих дерев. Кругом их все стоят в глубоком молчании. Едва показался огонь, все ожило, запело и завеселилось. Зажигаются костры и баклаги. Молодые поют и пляшут, старики сидят в кружках, беседуют о старине и от радости попивают винцо. Часто случалось видеть, как над этим костром старушки-матери сжигали сорочки, взятые с больных детей, с полною уверенностью, что от сего обряда прекратятся болезни. Наш народ думает, что перескакивание чрез огонь избавляет от очарования. В купаньи утренней росою они полагают очищение тела и избавление от болезней. Других поверий мне не случилось слышать. 

Напрасно я доискивался проверить на месте остроумные замечания наших изыскательных археологов, которые в празднествах Купалы и Купальницы отыскивают мифы физические и астрологические, видят в них почитание солнца и луны, находят благоговение к стихиям природы — огню и воде. Наш народ этого не знает и не понимает. Может быть, или самое время истребило эти понятия в народе, или гг. археологи слишком умствуют в идеях водопоклонения и травоволхвования. По крайней мере, остается одно верным, что в этих идеях не участвует великорусский народ. 

В малорусских селениях ивановские огни соединяются с особенными обрядами, которых нет у великорусского народа. Здесь видим: крапивный куст, куклу, пирование около дерева марины; здесь слышим песни с именем Купало. В Харьковской губернии поселяне собираются в назначенное место и перепрыгивают чрез крапивный куст. В старину перепрыгивание бывало чрез зажженную солому с песнями купальскими. Другие срубают дерево марину, украшают его венком из цветов и относят его в отдаленное место. Здесь под деревом сажали куклу, изукрашенную разными уборами. Подле дерева ставили стол с горилкою и закусками. Молодые, схватясь руками, ходили вокруг дерева и пели песни.