Сказания Темного королевства

– Сжигай тела, твой огонь сейчас пойдет им на пользу,– подбодрила ее Дана. Девушка сглотнула, она впервые поджигала мертвые тела. Прошептала слово, ошиблась, откашлялась, громко проговорила заклинание и взмахнула рукой, словно направляя ветер на каждое тело по отдельности. Но направляла она не ветер, а огонь, что сжег тела дотла за секунду. Воины в изумлении смотрели, что каждое сожженное тело повисло над землей и сохранило свою форму в виде пепла. За Риннией шла Дана с маленькими бутыльками. Перед каждым гномом она взмахивала рукой, словно приглашая. Пепел терял свою форму, взвивался тонкой струйкой и спокойно заполнял все пространство бутылька. Восемь бутылочек Дана отдала Эллину на хранение. Гномы похоронят их достойно в семейных склепах, в родных горах.

Распутывание следов и сожжение тел заняло не больше часа. Отряд вновь запрыгнул на лошадей и двинулся в путь, спасать гномов. Теперь Дана отчетливо чувствовала близость лучшего друга Марики. Степняки не могли далеко уйти с ранеными гномами.

Гномов взяли в плен степняки. Рабы всегда нужны для тяжелой грязной работы. А еще гномы умеют делать изумительно красивые вещи, это все знают. Жены вождя сразу же огласили пленным весь список необходимых им вещей. А еще от себя добавили дочери и остальные женщины, что по рангу стояли ниже семьи вождя. И невдомек им, болезным, что и среди гномов есть разделение труда, и не все умеют все.

Раненый Лирис лежал в беспамятстве, Дан вытирал пот с его лба старой грязной тряпкой. Шаманы степей сразу указали на шамана гномов и человека с силами, их умело окружили и вывели из строя, чтобы они не смогли помочь остальным. Лирису досталось сильно, так он и сильнее Дана, что взять с молодого мальчишки. Вырубили их знатно, какой-то непонятной белой жужжащей штукой, в которой Дан, уже сидя в подземельях и раздумывая о нападении, узнал бумеранг. Обоих магов заковали в антимагические наручники. Целые и почти новые – и где только взять умудрились! Потом бросили в «подземелье» – большую вонючую яму, с деревянным люком сверху.

Дан потер кожу под браслетами. Антимагический металл жжется и зудит, а еще отбирает у тела с трудом накопленные крохи силы, не дает ускорить заживление ран. Пленников бросили в яму и вспоминали о них довольно редко. Кинут раз в день черствую краюху хлеба да спускают кувшин воды – вот и вся еда. Вся вода уходила раненому шаману. Дан поил его каждые полчаса, хоть так поддерживая его существование. Свои раны тоже ныли, требуя ухода.

Стычка со степняками вышла знатной. Сильной, но короткой. Дан прикрыл слезящиеся глаза. Без света и солнца они тут скоро загнутся. Где остальные гномы и живы ли они – Даниэль не знал. Слышал только иногда, как поймавшие его степняки ругались громко и изобретательно на своем языке. Словно уговаривали кого-то что-то сделать, а тот не соглашался. Или те. Живы гномы, конечно живы, успокоился Дан. Степняки слишком ценят своих рабов, тем более тех, кто может сделать хорошие вещи. А гномы умеют делать очень хорошие вещи, это даже в Степи знают.

Пленник прислушался. Сегодня звуки стали другими, не привычными. Наверху нарастал гул, усиливался шум. Неужели очередную пирушку затеяли? После пленения гномов степняки праздновали долго. Наверху ямы задвигали деревянным люком. Зашуршали. Глаза открывать не хотелось, но пришлось – шорох оказался веревочной лестницей, и по ней кто-то спускался. От этого ничего хорошего ждать не приходилось. Дан напрягся, пересел немного, спиной закрывая старого шамана. Отвыкшие от света глаза плохо различали спустившиеся фигуры, зато слух не подвел.

– Дан? Ты как? Тихо, тихо, сейчас поднимем тебя наверх,– Эйлин учил их с Марикой бою на мечах. Его дочка, ровесница Марики, частенько присоединялась к их забавам. Видно, что егоза растет. Только сейчас Елена забросила мечи – ее интересовали только мальчики. Голос учителя и хорошего друга Дан узнал бы из тысячи. Ему он верил. Раз Эйлин здесь – значит, все будет хорошо. Их всех спасут. А потом он подробно расспросит, как их умудрились найти, да и вообще – как догадались, что гномье посольство попало в беду.

Шамана поднимали на руках, осторожно, чтобы не навредить еще больше. Дан проморгался, глаза медленно, но верно привыкали к свету. Стойбище опустело. Кое-где шатры тлели угасшим огнем, чадили дымом. Где-то рычали на незваных гостей собаки, не решаясь, впрочем, выходить из надежного убежища.

Его глаза промыла Дана, сунула в руки фляжку с холодной чистой водой, попить.