Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.

— Ну, что, будущие родственники? Предлагаю освежительную прогулку! Айда на озеро! Вовка, возьми полотенца и подстилку! И ещё… Подбери нашему гостю какие-то свои джинсы, тенниску и кроссовки. Нид, ты плавать умеешь?

Вовка отправился за одеждой для Нида, продолжившему беседу с Яной:

— Нет, ещё не умею… Но мои родители замечательно плавают!

— Ничего, мы тебя с Вовкой быстро научим, хочешь?

— Конечно, хочу! Только мне нужно оставить свой нейрошлем здесь, или в капсуле. Лучше в капсуле, а то… Хотя, можно и здесь!

— Хорошо, решай сам! Ну что, Вовка, идём?

Вовка уже вернулся с огромной охапкой собственной одежды. Он радостно закивал, наблюдая как Нид осторожно снимает свой нейрошлем в виде обыкновенной бейсболки и кладёт его на стол. Без этой бейсболки-нейрошлема Нид выглядел как обыкновенный, коротко остриженный мальчишка. Посторонний человек запросто мог бы принять его за Вовкиного брата, или за брата Яны. Оно и понятно, — общий, ведь, родственник…

Не прошло и десяти минут, как Вовка и Нид, сопровождаемые Яной, бежали вприпрыжку к озеру, оживлённо перекликаясь и смеясь. На плечах мальчишек болтались полотенца и подстилки. Снисходительно наблюдая за тем, как мальчики периодически оглядывались на неё, убеждаясь, что с ней всё в полном порядке, Яна шла, погружённая в тревожные и невесёлые раздумья. Все её собственные проблемы, важные и значительные, какими они казались ей ещё сегодняшним утром, легко отступили. Они попросту исчезли, неожиданно и бесповоротно, освобождая огромное место для чего-то нового, необычного и таинственного. Может, для полноценной человеческой жизни и замечательных дел? Или, для тяжелейших испытаний? Кто знает…

Глава 14

— Такое впечатление, будто в доме хорошенько поработала клининговая компания на пару с кулинарной! Ничего не понимаю… — не переставала удивляться Вероника Николаевна, разглядывая сияющий пол в беседке и пригубляя бокал с холодным фруктовым коктейлем.

— Я тоже… Траву на лужайках кто-то аккуратно выкосил! — улыбчиво вторил ей Максим Романович, устало развалившись на кожаном диване с кроссвордом в руках.

— Все вещи выстираны и отглажены! Комнаты убраны…

— Ага… И дрова для камина нарублены!

— Сварен овощной суп! Посуда блестит, мусора нет! И… жаркое приготовлено!

— Неужели Вовка?

— Вовка!? Вряд ли, не смеши… Может Яна, или они вместе потрудились?

— Похоже, что вместе… Вовка сам на такое не способен!

— Это точно…

Со стороны лужайки внезапно донёсся отчаянный визг Шварца. Опустив уши и поджав хвост, щенок нёсся во всю прыть к беседке. Вовкины родители удивлённо переглянулись, — лужайка была пуста! Если не считать нескольких белокрылых бабочек, за которыми ещё пару минут назад увлечённо гонялся Шварц, неуклюже подпрыгивая и щёлкая пастью. Запрыгнув в прохладу беседки, щенок забился под стол и тяжело задышал, высунув набок мокрый розовый язык.

— Ну-ка, иди сюда, трусишка… — с этими словами Вовкин папа, отложив кроссворд, вытащил из-под стола испуганного Шварца, пытающегося сопротивляться, и принялся его осматривать.

— Тише, тише… Успокойся… Вроде всё в порядке! Может это у него после вчерашних прививок, или…

— Пчела, наверное, ужалила…

Максим Романович осторожно тронул пальцами щенка за нос, — и Шварц, истошно заскулив, стал вырываться из его рук.

— Жала не видно… Но такое впечатление, будто кто-то его сильно ударил по носу!

— Может, он сам с разгону врезался во что-то? Такой, ведь, неуклюжий ещё…

— Интересно, во что это он мог врезаться на пустой лужайке? В бабочку?

— И то правда… Давай-ка его на день-другой в гаражной мастерской закроем

Пускай там отлежится после своих прививок! От греха подальше…

— Ну, что ж… Приговор окончательный и обжалованью не подлежит! Пошли, Шварц… За мной! Рядом!

Вовкин папа вышел из беседки и бодро зашагал в сторону гаража. Слева от него трусил Шварц, испуганно косясь на безобидных трепетнокрылых бабочек. Под прижатыми ушами щенка, если бы кто мог его озвучить, вовсю дискутировал двухмысленный собачий парламент, ещё не опытный, зато достаточно эмоциональный: «Это ж надо получить так больно в нос от этих мелких, горьких и невкусных насекомых?! Стоит ли после этого с ними играть, если до сих пор в глазах разноцветные искры скачут? Не-туш-ки… Лучше с нежнорукими детьми забавляться! Они и угостить завсегда готовы всякими вкусностями, да и лизать их сплошное удовольствие! Кричат и визжат они, правда, громко, зато никогда так больно не дерутся…»