Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.

— Что вы с ним сделали? Потрудитесь показать историю его биофайла!

Мил снисходительно улыбнулся и, включая бортовой архиватор биофайлов экипажа, предупредил Оди:

— Оди, прошу вас, отойдите от командира и постарайтесь успокоиться, иначе нам придётся перенести ваше первое свидание!

— Ах, вот как! Что вы ещё себе позволите, уважаемые коллеги? Может вам ещё раз напомнить, кто здесь спейсбиолог, а кто в гостях?

— Спейсбиолог Оди! Попрошу без эмоций! Отойдите и успокойтесь, иначе…

Скрипя зубами и гневно сверкая своими выразительными восточными глазами, Оди нехотя отступила от реанимационного кресла Берса. Ещё мгновение, и она набросилась бы на этого умника Мила и его улыбчивую жёнушку! Но, так и быть, пусть пока наслаждаются своей временной властью над ней и командиром! Придёт время, и она им это припомнит! Жаль, что сейчас ничего сделать нельзя, а то бы…

Пока Мил задавал снотворному генератору режим мягкого пробуждения командира, Оди, тяжело дыша, старалась внимательно изучать историю изменения биофайла Берса. Ей это давалось с большим трудом, о чём красноречиво свидетельствовали нервно дрожащие губы и руки. По щеке Оди скатилась скромная слезинка и упала ей под ноги. Предусмотрительная Доас подошла вплотную к Оди и по-матерински обняла её за плечи. Этого оказалось достаточным, чтобы Оди дала полную волю своим слезам…

Ресницы Берса мелко задрожали, и Оди замерла, будто задохнувшись от слёз. Она перестала плакать, растеряно всматриваясь в лицо любимого.

— Что это? Что случилось? — сонно произнёс Берс, морщась и нехотя открывая глаза. После беззаботных и красочных детских снов слышать надрывный женский плач было крайне неприятно. Командир обвёл присутствующих непонимающим младенческим взглядом и остановил его на Оди.

— Оди… Милая Оди. Это ты, или мне это снится? — прошептал Берс, снова закрывая глаза. Мягко отстранив от себя взгрустнувшую Доас, Оди осторожно подошла к реанимационному креслу:

— Это я, дорогой. Ты меня слышишь?

— Да, Оди! Как это здорово слышать твой голос…

Влюблённые разговаривали так, словно они были одни. Доас, умилённая сценой их встречи, настойчиво потянула за рукав задумчивого Мила, шепча ему:

— Давай оставим их, Мил. Как видишь, с ними всё в полном порядке.

— Ты права, Доас. Пойдём-ка лучше на осмотр барокамер. Хочется убедиться, что и там тоже всё нормально…

Прошло несколько земных суток. За это время Берс и его возлюбленная Оди сказочно преобразились. Изменилось кардинально и их отношение к своим спасителям, которым они старались помочь, кто чем мог. Оди, очень быстро переняв методику Мила, уже вполне самостоятельно возвращала к жизни астронавтов, а Берс занялся восстановлением информационных излучателей и приёмников, повреждённых в результате взрыва карантинного облака и многочисленных абордажей транспортных челноков. Вскоре ему удалось организовать первый информационный обмен с Землёй, в котором почётную роль оператора выполнил Мил, в то время, когда отважный Берс, выйдя в космическое пространство, ремонтировал и настраивал внешнее оборудование связи.

Комплекс Берса с каждым днём оживал, но Оди было тревожно на душе. Возвращая к жизни астронавтов, девушка была всецело поглощена тревожными размышлениями и переживаниями по поводу случившейся трагедии. Как спейсбиолог, она должна была во что бы то ни стало выяснить первопричину смертельных травм экипажа и принять все возможные меры по её устранению. Иначе всё может случиться вновь. Доас, которая за короткое время стала для Оди лучшей подругой, взялась ей в этом помочь.

Основательно изучив характерные повреждения нейрошлемов и, ознакомившись с данными спектральных и полевых анализаторов, Доас и Оди начали расследование. Постепенно к нему подключались реанимированные члены экипажа, состоящие из различных специалистов, но тайна трагедии, всё же, оставалась нераскрытой. Поначалу большие надежды на прояснение ситуации возлагались на командира, но Берс почему-то ничего не мог вспомнить. Вдобавок ко всему, из архива бортового медиажурнала исчезла информация о состоянии систем комплекса на момент катастрофы.

До полного выяснения всех причин трагедии, командир Берс запретил реанимированным членам экипажа использовать резервные нейрошлемы. Все приняли это с должным пониманием, хотя выполнять функциональные обязанности каждому из одиннадцати астронавтов, возвращенных к жизни, стало намного труднее. Берс это прекрасно осознавал, поэтому со своим универсальным командирским нейрошлемом не расстался и приходил на помощь в особо трудных случаях. С его непосредственным участием были успешно запущены в работу ещё два энергетических позитронных реактора комплекса. Затем произведена полная очистка наружной поверхности МК-408 от насильно пришвартованных транспортных модулей и частично восстановлено внешнее оборудование медиасвязи.