Сказано - сделано

Звонить Андрею я не стала, подумав, что лучше встретиться лично и поговорить по душам сначала о том о сем, ну а потом, конечно же, о деле.

Когда я подъехала к зданию местной прокуратуры, на улице уже начинало темнеть, но я была уверена, что Андрей еще на работе. Он всегда был трудоголиком и выкладывался на все сто, лишь бы только раскрыть очередное дело.

— Андрюша, это Татьяна, встреть меня у входа, — попросила я Мельникова, позвонив по сотовому из машины.

— Конечно, Таня, заходи, я уже спускаюсь.

Мельников выглядел уставшим. Это было сразу заметно, тем более мне, ведь я не видела его около месяца. Но, несмотря на это, Андрей тут же согласился мне помочь.

Мы уселись в его небольшом, хорошо освещенном кабинете, и я попросила разрешения закурить.

— Кури, конечно. Я же вижу, что ты нервничаешь.

— Да, это так, — не стала скрывать я. — У меня сейчас очень серьезное дело. От меня зависит, будет ли невиновный человек гнить в тюрьме годков так двадцать или его полностью оправдают.

— О ком это ты? — заинтересовался Андрей.

Я знала, что его такие дела тоже волнуют. Ему нравилось бороться за Справедливость, которую он считал главной в нашем общем деле. Я часто над ним подтрунивала из-за этого, но, в общем-то, сама стремилась делать все, чтобы она торжествовала. Единственная между нами разница заключалась в том, что я обожаю действовать в одиночку, получать за свои труды неплохие деньги и ни с кем не делить лавры победителя, а Мельников работает на благо родной милиции, поднимаясь по служебной лестнице и жертвуя ради этого своей личной жизнью.

— О Сомове.

— Ах, об этом. Громкое дельце, ничего не скажешь. И кто же его тебе заказал? Неужели отец убитой девочки?

— Да нет, не он. Сам Сомов.

— Что? Ты с ума сошла? Он же убийца! К гадалке ходить не нужно.

— Почему ты так говоришь?

— А разве ты не знаешь? Найдено оружие, из которого и сделан роковой выстрел.

— Это мне известно. Я присутствовала при обыске.

— Ну вот! А ты еще сомневаешься. А в остальном эта «игрушка» кристально чиста.

— Пистолет зарегистрирован?

— Конечно, нет. Послушай, Танечка, перестань, пожалуйста, воспринимать Сомова как святого. Он — обыкновенный убийца.

— И каков же, по мнению Никоненко, мотив убийства?

— Откуда я знаю? Мы вчера с ним виделись. Он сказал, что дело можно считать закрытым. Осталось только добиться признания от Сомова.

— И что? Усиленно добиваются?

— На что ты намекаешь?

— Нет-нет, ни на что. Но все-таки скажи, тебя ничто не настораживает в этом деле?

— Татьяна, ну, во-первых, я его не веду, а во-вторых, ничего подозрительного в нем нет. Мне кажется, ты зря за него взялась.

— Ты не первый говоришь мне эти слова. Хорошо хоть, не угрожаешь!

— Что? Угрожать? Я — тебе? Да ты же черт в юбке, разве я могу тебе угрожать!

Мы рассмеялись, хотя разговор этот оставил у меня на душе очень неприятное чувство. И все же, уходя, я не удержалась еще от одного вопроса:

— Андрюша, скажи, тебе ничего не известно о результатах вскрытия Инны Гольстер?

— Нет, про них Никоненко ничего мне не рассказывал.

— Да? А ведь вы с ним в хороших отношениях…

— В общем-то, мы — приятели, часто вместе домой возвращаемся. Если тебе нужно, я, конечно, спрошу об этом. И перезвоню тебе.

— Правда? Спасибо, Андрюша. Я знала, что всегда могу на тебя положиться.

На такой возвышенной ноте мы и распрощались.

Приехав домой, хорошенько поужинав и налив в кружку ароматного свежесваренного кофе, я начала устраиваться в своем любимом кресле для вечернего отдыха, когда вдруг раздался звонок. Голос Андрея уже не был таким уставшим, как незадолго до этого во время нашей встречи. Наоборот, он взбодрился. Вот только повод для этого, как оказалось, был не самым приятным.

— Танечка, кажется, ты была права. В который раз убеждаюсь: чутье у тебя — что надо…

Услышав эти слова, я почувствовала, что в моем расследовании появляется какой-то просвет.

— Итак, что тебе сказал Никоненко?

— Это поразительно! Прежде чем застрелить Инну, убийца дал ей большую дозу снотворного, от которой, в принципе, девчонка могла и не проснуться.

— Вот это да! Так значит, ее убивали дважды?

— Ну это ты загнула! Но вообще, признаюсь, новость меня поразила. Только ты уж не выдавай меня. Никоненко рассказал мне это по дружбе. Понятно?

— Андрюшенька, ты меня обижаешь… Можно было этого и не говорить.

Мда-а… Андрей ошарашил меня новостью до такой степени, что я не успевала варить себе кофе и выпивать чашку за чашкой. Ни о каком сне не могло быть и речи.

Я старалась представить себя на месте человека, убившего Инну. Во-первых, это грязное дело свершилось в квартире Сомова. Этот факт неоспорим. Хуже всего то, что он до поры до времени еще и с трудом объяснялся. Но сейчас я уже так не считала, напротив — у меня появилось одно предположение, которое стоило поскорее проверить.